Сибирские огни, 1984, № 8

/ Н. Карлагин СОЗИДАЮЩАЯ СТИХИЯ Когда речь заходит о лирике, о ее воз­ действии на сердца и сознание современ­ ников, обычно говорят о проникновенности или откровении, о ’ ее способности делать человека бескорыстнее, добрее. Однако от­ куда берется эта способность, где истоки истинного лиризма и что мешает ему на­ брать силу, найти, как говорится, свои берега? Лирическо.е... Наверное, нет необходи­ мости доказывать, что понятие это чуждо всякой театральности, позе, неестествен­ ности. Лирическое — значит безыскусное. И , конечно, глубоко личное. Однако же не настолько личное, замкнутое, чтобы ни­ чего не чувствовать, кроме болей и потря­ сений собственного «я». Лирическое — это еще и неравнодушное к любому чу. ж ому потрясению, трагедии. Таким обра­ зом, вопрос истинного лиризма — это, прежде всего, вопрос глубины нравственно­ го сознания лирического героя, духовной ясности. Мировоззренческое здоровье и моло­ дость лирического героя во все времена зависели прежде всего от того, существу­ ет ли между ним и действительностью «самая ж гучая, самая смертная» духовная связь. А для этого лирическому герою не­ обходимо как бы уравнять в моральных , правах свой внутренний мир с миром рас­ тения, дерева, животного. И ■чем безыс­ куснее, естественнее выглядит такое «рав­ ноправие», тем сильнее и чище струя ли­ ризма. Знаешь ли ты, что осенью медвежонок Сйотрит на луну. Как на вьющийся в ветре лист? По луне его учит мать Мудрости своей звериной, Чтобы смог он, дурашливый, знать И призванье свое и имя. (С. Есенин. еПугачее*) Зверь здесь обладает образным видени­ ем мира, у него, как и у человека, такж е есть призвание. Это единокровная, «равно­ правная» духовная связь между двумя внутренними мирами — традиционная в рус­ ской лирике, когда чувство добра как бы ло­ мает стеклянную перегородку между ними. Нравственное сознание лирического героя, благодаря такому смешению, становится неизмеримо глубже, обостреннее. Эта ра- зомкнутость лирического «я» как бы тол­ кает его к слиянию с такой же, вечно ра-' зомкнутой и открытой природой. Вот чисто лирическое откровение Н. Рубцова: ...— я котел бы превратиться Или в багряный тихий лист. Иль в дождевой веселый свист. Не случайно только тогда бы поэт мог заявить; Поверьте мне: я чист душою. Из этого очищающего душу чувства взаимопроникновения и вырастает дру­ гое — чувство общности духовного мира человека и природы. Такое философски- духовное восприятие природы, матери- земли — неотъемлемая черта народного ха­ рактера лирического героя. Именно в ней — природе, в этом согласном мире зверья, и трав, и деревьев видела народ­ ная душа истоки своей чистоты. Не слу­ чайно в не столь давние времена считалось, что земля из-под весенней сохи, тайно по­ ложенная в избу, выводит нечисть и что земля с семи могил добрых людей спасает от всех бед. Ведь земля есть естественная основа всей жизни — работы и отдыха, горя и ра­ дости. Не потому ли в народном понима­ нии художественная правда неотделима от правды жизненной? А где правда, там и нравственность, мо­ раль — не «литературная», не «художест­ венная», а родственная той, что приобре­ тена испытаниями жизни и «всей возмбж-