Сибирские огни, 1984, № 8

кормушки, погасили свет. Медведи, поворочавшись, улеглись поудоб­ ней и уснули в своих клетках. Во время гастролей я не люблю жить в гостиницах. Ставлю свои фургон поближе к зверям. Так спокойней. Мало ли что может случить­ ся. Герасим, бывало, запросто открывал клетку и выбирался из нее. А водворить его обратно — дело нелегкое. В ту ночь я долго не мог з а с ­ нуть Поднялся с постели, решил сходить в медвежатник. Днем, когда я прохожу мимо клеток, звери протягивают лапы, тычутся носами в под­ ставленную ладонь, просят лакомства. Ночью, хоть и чуют меня, не просыпаются. „ Я включил свет. Вот Осип растянулся на спине в своей излюбленной позе; спит, прикрыв морду лапой, М арфа; прижался к стене Аполлон, спокойно спит Герасим... Возле клеток Насти и Игната я остановился, пораженный необычной картиной: лапа Игната леж ала на лапе Насти. Я стоял не шевелясь, но все же Игнат почувствовал меня, приоткрыл глаз и, словно смутившись, осторожно убрал свою лапу с Настиной, не­ довольно заворчал и, перевернувшись, забился в угол. Я вышел из мед­ вежатника. Следующей ночью история повторилась. После репетиции я попросил ребят поставить между клетками Игната и Насти клетку с другим медведем. День прошел в обычных хлопотах, вечером медведи после работы на манеже снова вернулись в свои квартиры, снова каждый получил свою кормушку. Однако Н ас ­ тя и Игнат в этот вечер от ужина отказались. Игнат, не глядя на пищу, забился в угол, а Настя, поднявшись на задние лапы, обхватила прутья передними и беспокойно рычала, словно убеждала меня поверить в их добрые с Игнатом отношения, словно укоряла за неоправданную жесто­ кость. Я не поддался на ее уговоры. — Все, Настя! Спать! ...На рассвете я был в медвежатнике. Кормушки Насти и Игната не тронуты. Значит, в шутке моей оказалась доля правды... — Толя,— попросил я служащего,— переставьте клетки на преж­ нее место. Глубокой ночью я пришел к медведям. Включил фонарик. Луч све­ та выхватил из темноты две мохнатые, когтистые лапы. Крупная, Игна­ та, лежала поверх Настиной, словно согревая ее... /[оброта в цирк позвонила женщина из Петровского: — Вчера два охотника принесли мне четырех медвежат. Под елью, говорят, нашли, в лесу. Может, кому нужны? Я записал адрес, и через несколько минут машина мчала меня по Московскому шоссе. ...В углу, возле пышущей жаром русской печки, спали четыре кро­ хотных медвежонка. Рядом с ними, опорожненные, валялись бутылочки из-под молока. Утром малыши подняли крик на всю гостиницу — просили есть. Я сбегал в буфет, принес молока, утихомирил своих питомцев. Пора бы­ ло уезжать. Водитель зеленой «Волги», увидев медвежат, заулыбался. — Впервые таких пассажиров повезу. Не укусят? — Не беспокойтесь,— ответил я, устраивая поудобней ящик на з а д ­ нем сиденье.— Только вот одна просьба: на самолет могу опоздать. — Все торопятся,— вздохнул шофер, но, тронув с места, резко при­ бавил газу. Город остался позади. Стрелка спидометра клонилась впра­ во. Вдруг машина замедлила бег, шофер чертыхнулся. У обочины стоял желто-синий «жигуленок». Инспектор поднял жезл, мы остановились. — Превышаете скорость, товарищ водитель. Ваши документы. — Товарищ капитан,— обратился я к нему, выходя из машины,—