Сибирские огни, 1984, № 8

нанятая, угловатая старуха с фиолетовым носом и зычным голосом. Открыл я перед ней чемодан — раскудахталась: «Хозяин приехал! Вот это хозяин!» Я ей денег несчитанных выбросил, на б азар сходить, сам — ^ в баню. Вернулся — дочка во дворе играет, домработницы нету. Нету и , нету. Беру свой старенький пиджачишко, в котором на уборочную ездил, ’ а он легонький. Убрала, думаю, старуха куда-нибудь- мои денежки, с этим и спать завалился. А она, старая чертовка, сгинула с ними. Ни сала из чемодана и ни­ чего из вещей не взяла, одни купюры, мною не считанные. Вы думаете, я побежал в милицию? Жена с работы пришла — по­ малкиваю, что вернулся деньгами набитый. До сих пор на себя тогдаш­ него оглядываюсь со злорадной издевкой, так, говорю, тебе и надо! А еще думаю: неужели это был я? И неужели в каждом человеке сидит, притаилась до поры до времени вот такая пакость? И неужели есть люди, у которых эта пакость на всю жизнь? Есть, однако. Я, слава богу, свой увязший ноготок сумел высвободить. А если бы не сумел?.. Юрий Наумов Родник, Где-нибудь у самого подножия отвесной горы, заросшей травой или диким кустарником, перепутанным колючими ветками ежевики, смот­ ришь, сочится родниковая вода. Много светлого стремится на поверх­ ность, но, к сожалению, не все достигает цели... Родник, о котором я здесь поведаю, нашел Коля Корней, народный мудрец и сказитель. В своей жизни он делал две вещи: руками — плел корзины, в которых хранил воду, и тарелки, в которые наливал щи рус­ ские (поскольку жил он все-таки бедно, то очень часто в его плетеной тарелке мясо проваливалось, а щи оставались); и языком — плел р а з ­ ные небылицы, как говорили односельчане. Не один вечер провели они на травке около его дома, когда тот рассказывал истории так, что над­ рывали животы. Коля Корней улыбался редко — только понюхивал т а ­ бачок, набивая свой крючковатый нос. Однажды этот, немолодой уже, человек, заросший черной, без м а ­ лейшей седины гривой, в картузе и синей толстовке поверх брюк, слег­ ка повязанной старинным кушаком, отправился на санях-самоходах, по его словам, прокатиться по полям, посмотреть зайцев, лис, повстре­ чаться с волками. Отправлялся он зимой, когда порошил легкий сне­ жок, а возвращался весной, когда все на пути растаяло. Сани останови­ лись, и он пошел пешком по лужайкам. По дороге уморился и решил присесть, отдохнуть. Река еше не сбросила скорлупы и стояла, важно храня подольдовую тайну. У самой реки под тяжелыми навесами горы приютился родник, держа на плечах громадный груз. Вообще родники даже зимой не застывают и бегут оттого, что давит гора, мороз жмет, не давая расходиться, твердое русло. Тяжела гора, но светла вода в род­ нике, и нет ей преград на пути, а если и встречаются, то бьет водица, стремится вперед, на волю. Совсем неожиданно Коля Корней отыскал где-то лопату, вернее, она выросла прямо перед глазами. И ничего удивительного в том не было. Часто у него в сенях под полом гармошка играла — станет, быва­ ло, ее отрывать, а она уже в другом месте играет, и еще красивей излива­ ются мелодии. Взял он лопату под плечами горки, подоил выступившие капли родникового пота и стал потихоньку рыть. Камни плачут горьки­ ми слезами, пищат от прикосновения, а земля и глина поют песни, да- 12 .