Сибирские огни, 1984, № 8

Базарные дни в поселке по воскресеньям; первое воскресенье, пом­ ню, выдалось дождливым, и мы отсиделись в клубе. Во второе с утра пошли на базар. И вот тут произошло со мной что-то невообразимое. Все или почти все мужики на базаре пьют кумыс (Казахстан рядом), пьют вдоволь, не торопясь, по три-четыре больших пиалы, стоит она два целковых. Есть еше у каждой казашки средняя и совсем крохотная — я выпил крохотную, за полтину, словно была у меня эта полтина по­ следней. Целковый на среднюю потратить жалко. Жалко! Ефрему П ав ­ ловичу говорю — надо и у других отведать, чтобы выпить как следует лучшего на базаре, отбился от него: стыдно своей скаредности. Семечки люди берут по десяти стаканов, я отважился купить стопку за полтину же. Диву даюсь, наблюдая за собой, на душе муторно, а пересилить се­ бя не могу. В столовую после этого ходить не стал. Время, говорю Ефрему Павловичу, жалко терять. И то: пока ходишь — пейзажик в овале можно намалевать. Но главная-то причина в другом: брать один суп при таких деньжищах стыдно, а на котлетку потратиться не могу, хоть ты меня огнем пали! Можно бы понять самого себя и простить этакое скряжничество — копились бы деньги на что-то крайне необходимое (дом купить, на ку­ рорт всей семьей махнуть, одеться лучше всех в городе)— так нет же! — ничего подобного в планах у меня не было. Еще месяц назад я мог тратить, не задумываясь, на какую-нибудь чепуху, выбросить четверт­ ную, если застолью не хватало еще одной бутылки, а тут... Кстати, о том, чтобы выпить стопку водки, даже и не подумалось, т. е. это было так же исключено из желаний, как, скажем, желание зачем-то пройтись по потолку. А денег все больше, и два ящика салом да маслом под крышку на­ биты. Лишние десять дней прихватил, меня в товариществе художников уже потеряли, запросы в исполком шлют — ничего не попишешь, надо ехать. Дождался, когда в город пошли машины порожняком, погру­ зился в кузов полуторки, радуюсь, что доеду бесплатно. Зае зж ая квартира у шоферов на левом берегу; просить, чтобы бесплатно довезли еще и домой, язык не повернулся, а предложить трешницу, сами понимаете, свыше моих сил, тем более, что на ветке за гривенник можно до городского вокзала доехать. Ящики мои тяжеленные, связал я их веревкой, чтобы на плече не­ сти можно было, в одной руке чемодан, в другой этюдник, иду в сторону станции, из сил выбиваюсь. А уже сумерки. У элеватора надо было мне перейти через улицу; канавы рядом с тротуаром вроде бы нет или давно с булыжной мостовой сровнялись, вся улица половой припорошена, шагаю с тротуара без опаски и прова­ ливаюсь выше колен в густющую грязь, веревка втискивает меня до твер­ дого грунта; снял я ее кое-как с плеча, снял, догадался, и телогрейку то­ же; яшики мои хоть и неглубоко, а ушли в грязь, выставить их на сухое не хватает силы, с одним бы еще справился, а, связанные, они держат друг друга. Сапоги засосало так, что пришлось их потом руками вызво­ лять. Испачкался весь до ворота, потом глаза заливает, а утереться или хотя бы смахнуть его нечем. Стою босой на холодном булыжнике, куда в тцком виде! Отыскал водоразборную колонку, помыл сапоги, чемодан и ящики, смываю под струей и с себя грязь, вода холодная, а на дворе ночь октябрьская. Мокрый прихожу ^на станцую, в помещение не войдешь, течет с ме­ ня. Хорошо — телогрейка сухая, без нее окоченел бы до утра. И хоть бы ругнул себя за скупость свою — так ведь нет, суну озябшие руки за пазуху, прижмут их туго набитые карманы, еще и горжусь собой: вот, мол, из какой передряги выдрался! Утречком с первой «веткой» прибываю на городской вокзал, т а ­ щусь на трамвайную остановку: ликует во-мне душа оттого, что на всю дорогу меньше полтины истратил. Дома встретила меня наша новая домработница, всего дня три как