Сибирские огни, 1984, № 7

трясины, я догадался: так слышатся на болоте отдаленные выстрелы. За плесом, в глухих камышовых крепях, ревела выпь, и чудилось мне, что там кто-то балуется баяном, растягивая его на одной басови­ той ноте. Вспомнилось, где-то я читал об этой древней потаенной птине, прозванной у нас, у чалдонов, «болотным быком». Выпь запро­ кидывает назад шею и гукает целыми часами. Слышал я об этой пти­ це и другое: будто она прячет под водою голову и, выпуская воздух, издает свои странные и мощные звуки, которые разносятся по болоту ^ на много верст и которые показались мне сейчас какими-то нездешни- ' ми, неземными, что ли. Неестественным, тревожным был и полыха­ ющий в полнеба закат, и кроваво-красный, стеклянно застывший плес, и даже сам воздух виделся красным. Я взглянул на свои руки и внут­ ренне содрогнулся: руки тоже были красными. Почему-то захотелось хоть из сухого мха самокрутку завернуть! Чертово болото! Не даром сказывают, что в болотах всякая нечисть водится-.. И тут я почувствовал спиною,— прямо аж плечи передерну­ ло,— что сзади, откуда слышалось беспрестанное бульканье и пузы- рение, кто-то цепко, пристально на меня смотрит. Я заставил себя оглянуться и опять вздрогнул, ощутил всем телом противный липкий озноб: из красного камышового мрака глядели на меня в упор два красных, как раскаленные угли, глаза. Я рванул с плеча ружье, и глаза мгновенно исчезли под водою, я успел лишь заметить, как это стран­ ное, величиною с кошку существо ударило по воде широким ластовид­ ным хвостом... Я перевел дыхание, приходя в себя. И тут с ужасом подумал, что, пожалуй, не успею теперь до наступления темноты выбраться из этого проклятого болота. Я рванулся из своего укрытия, стал торопливо выдираться из камышей, а они, будто веревки, путали меня по рукам и по ногам, и я бестолково барахтался, как попавшая в невод рыба. И в это время над самой моей головой со свистом пронеслась стайка уток. Тогда я еще не шибко-то разбирался в породах: эти утки были мелкие и вертлявые, как стрижи, они немного покружились, по­ играли над камышом и плюхнулись на середину плеса. Я растерялся от неожиданности, и птицы, видно, сразу меня заметили, поднялись на крыло, штопором взвились кверху, прежде чем успел я вскинуть ружье. И сразу же надлетела еще стая, пошла большими кругами, постепенно снижаясь. Я отшагнул в камыш, пригнулся, на светлом фоне неба утки гляделись хорошо. Были они крупные и не такие быстрые, но, видно, осторожнее тех первых, потому что долго кружили и высматривали в камышах, изогнув книзу стрельчатые шеи. Я успокоился* стал прице­ ливаться, плавно поводя стволом, и, когда стая опустилась низко над водой, и птицы как бы приостановились в движении, паря и часто ма­ хая крыльями, нажал на спусковой крючок. Приклад тупо ударил в плечо, а глаз схватил, запейатлел мгновенную картину; синий, с тух­ лым запахбм дым, клочьями цепляющийся за камышинки, метнувшая­ ся ввысь стая, и одинокая птица, замершая на миг в воздухе, будто натолкнувшаяся на незримое препятствие. Потом шея утки надломи­ лась, и она камнем упала в воду, закружилась на месте, судорожно взмахивая одним крылом, будто прощалась с улетающей стаей. Я кинулся к добыче, бежал взбуравливая плес, не замечая даже, что вода перехлестывает через голёнища сапог. Птица все ходила кругами, в яростных судорогах билась толчками, и я неловко, с трудом ее поймал, Это был большой матерый селезень, он рвался из рук, обдавая меня холодными брызгами, и под самым горлом у него часто, на смертном пределе, трепыхалось сердце. Я изловчился и ударил его головой о приклад. Селезень рванулся из последних сил, так что в крыльях, за которые я держал, затрещали кости, а на меня вдруг, когда увидел я кровь и почуял ее теплый и липкий запах, накатило крас­ ным туманом, оморочило все кругом, и я, уже ничего не сознавая, бил и бил о ружейный приклад голову селезня, и готов был вцепиться зу­ бами в его теплое, пахнущее пером и плотью горло.