Сибирские огни, 1984, № 7

казалась такой низкою, что можно было с разгона запрыгнуть на кры­ шу, тоже крытую дерном и густо поросшую бурым сухим бурьяном. Когда мы подошли к избушке, Федосеиха молотила во дворе го­ рох. На разостланной ряднине она, по-мужицки замахиваясь, колоти­ ла цепом пожухлые плети, горошины с треском разлетались брызга­ ми во все стороны. — Добре утречко, Прасковья Карповна!— через низкий пле­ тень вежливо поприветствовал хозяйку дядя Яков. Та обернулась, оперлась плоской грудью на цеп и молча, выжи­ дательно уставилась на бригадира. Трахомные газа ее были красные, как у крольчихи. Мне показалось, что дяде Якову стало неловко под этим пристальным, пронзительным взглядом. — Дак, на работу пора бы,— неуверенно заговорил он.— Зерно на тоКу, бачь, веять треба, а то греться бы не начало... — А помоложе кого не нашел? — хриплым'мужским басом спро­ сила Федосеиха.— На мне одной свет клином сошелся? — Почему на тебе одной? И других кликать буду. — Вот и кличь свою женку,— отрезала Федосеиха и снова взя­ лась за цеп. — И женка моя пойдет. Нельзя так, Прасковья Карповна! — не отступался бригадир,— Хлеб треба государству сдавать, а кто же ро- бить будет? — Ты! Ты работай! — резко обернулась Федосеиха.— Мои мужики головы на войне сложили, а ты ходишь тут, как боров, командуешь бабами. — Так и я ж воевал,— смущенно забормотал дядя Яков.— Я ж тоже весь израненный, и яка ж моя вина, шо остался в живых?.. Нель­ зя так, Прасковья Карповна! И трудодни зароблять треба. Шо ты, без хлеба думаешь зиму зимуваты? — Трудодни зароблять?! — взвилась Федосеиха.— А на кой они мне ляд, твои палочки! Ими огород не загородишь, а хлебушка на те трудодни мы забыли, когда и получали. Вот он, хлебушко наш! — она с остервенением пнула кучу гороховых плетей.— Осыпаться начал. Осыплется на грядках — и зубы на полку клади... — Э-эх, люди! — дядя Яков махнул рукой, и мы двинулись к сле­ дующей избе. Раньше я не слышал от него этого горестного восклица­ ния,— И скажи ж ты, сколько в человеке накопилось злобы,— рассуж­ дал он.— Аж трясется вся, як в лихорадке, коли побачит живого му­ жика, якого на фронте не убило. Ей треба, шоб мы все там полегли... Сегодняшний «подворный обход» пользы приносил мало. У Дунь­ ки Рябовой обожралась на зеленях и была при смерти корова, бывший бригадир Илюха Огнев, коловший во дворе дрова, как увидел нас, так бросил топор и загнусил, что уже «цельную неделю в лежку лежит с ревматизьмой». Безотказная трудяга Мокрына Коптева только начала копать картошку в своем огороде. — Это ж на сколько тебе одной здесь работы? — спросил дядя Яков. — Дак, дня на два, ежелиф с темна до темна,— тяжело разогну­ лась грузная Мокрына.— Да оно бы ничо, да вот кизяки у меня ишо не прибраны и коровенка сена с поля не вывезла... Ну, да успеется Счас позавтракаю и прибегу на ток. — Ты когда последний раз оставалась дом а?— спросил бригадир — И не припомню,— улыбнулась Мокрына.— Кажись, весной о ьгрошлом годе, когда ноги промочила и в горячке два дня провалялась До войны-то хоть в воскресенье не робили, а счас... — Ну, 40 ж с тобой делать, Мокрына? — почесал в затылке дядя Яков.— Картоха не копана, сено и кизяк не прибраны, а не сегодня- завтра белые мухи полетят... Ладно, оставайся зараз дома, обойдемся без тебя.