Сибирские огни, 1984, № 7

— До тебя как до жирахва, на третий день доходит, сказал Гли- евой и стал терпеливо объяснять: - Мы брали обязательство к такому- то сроку закончить сенокос. Так? — Ну так. Дак це ж не наша вина, шо травы подошли поздно... — Верно. Но ведь и там не вин ова ты ,— Глиевой ткнул пальцем в потолок. „ — Там виноваты! — убежденно сказал дядя Яков.— Ьог-то, ви­ дать, запился совсем, а боженята... „ „ „ 1\ Да не про бога я тебе! — закричал Глиевои.— Ьму хоть мочись • в глаза, а он — божья роса! Про вышестоящее начальство я тебе тол­ кую. Начальство-то это рази виновато, что у нас травы не вовремя вы­ росли? Ему, начальству, еше выше надо рапортовать об окончании сенокоса, в область то есть. А областному начальству надо доклады­ вать еще выше — небось самому товарищу Сталину. Дошло теперь? — Нет, не дошло,— набычился дядя Яков.— Як же докладать и рапортовать, шо сенокос закончен, коли вин не закончен? Глиевой всплеснул руками, завел к потолку глаза: — Да пойми же ты, дубина стоеросовая, в этом же главная суть ..•оревнования! — Штобы брехать? — Штобы создавать напряжение! Ну, не закончил там кто-то че­ го-то малость — завтра закончишь, не беда! Главное — доложить вовремя. — Не, це не главное,— стоял на своем Гайдабура.— Главное — шоб скот зимой с голоду не околел... — Тебе хоть кол на голове теши! Мужики закурили. Дядя Яков стряхивал пепел себе под ноги (имел такую привычку), щурился на кончик цигарки, пуская дым сквозь об­ висшие усы,— думал. Глиевой развалился перед ним, откинувшись на спинку стула, глядел на него в упор. — А зачем це нужно С т али н у ? в с тр я хн ул ся наконец Гайдабура. — Чего? — Ну, шоб докладали ему, рапортовали... Яка ему польза от на­ шей брехни? Или он этого не чует? — Ну, вот што!.. — Глиевой опять вскочил, мелкими шажками за- бегЗл из угла в угол.— Этак мы с тобой знаешь до чего договориться можем? Давай так: сказано — выполняй. Никаких сенокосов! Закон­ чили сенокос! Вчера еше! — А пошел-ка ты знаешь куда? — Дядя Яков начинал раскалять- ■ ся.— Мы шо — быстро так жизнь нашу наладим, коли будем сами за со­ бой вокруг столба гоняться? Хоть как себя подстегивай — все одно на месте... Ни-и! Уйду я у свою кузню. Ну вас к бису з вашей хвилосохвией!.. Конец июля. Макушка, лета. Какая-то неделька-другая относи­ тельно свободного времени, которое называют у нас междупарьем: за­ кончен сенокос, а уборка хлебов еще не настала. И наступает в эту пору в природе заметное расслабление. Этакая усталость, дремотная умиротворенная тишина. Солнце начинает сни­ кать: уже не может палить с прежней яростью. Деревья, травы устали расти и цвести. Линялое небо все чаще затягивается пепельной мутью, сквозь которую солнце смотрит рассеянно и печально. Травы, листья на деревьях сделались жесткими и сухими, обрели какой-то синева­ тый блеск перекаленного железа. И легки, удивительны стали ночи! Вместе с духотою исчезает вся­ кий гнус. Степь все чаше омывается прохладой. Ее, эту прохладу, даже и ветром не назовешь: так еле уловимое дыхание, веяние неба перед утренней зарей. Чуткие листья осин чуют это веяние. Они вскипают 48