Сибирские огни, 1984, № 7

перетрясла все старушечьи монатки, обвиняя Гарпину в том, что она- 'де припрятала все ценные вещи квартиранта, грозила судом. Бабка не на ШУТКУ струхнула, выложила перед взыскивающей все. что могла: разбитые вдрызг кирзовые сапоги Живчяка, его промасленную до хро­ мового блеска телогрейку, плохонькую опасную бритву, шапку, ла­ таную гимнастерку... • Потом Жаба по чьему-то злому наущению заявилась к нам. Дело^ было поздно вечером, мы уже спать собрались. Вы, надеюсь, не будете скрытничать так же, как эта темная старуха Гарпина,— сказала она . маме.— Мне подсказали, что мой муж последнее время был с вами в близких связях. Но это не имеет реши­ тельно никакого значения, потому что наш с Федором Михайловичем брак остался нерасторгнутым, и поэтому закон на моей стороне. А зна­ чит, все ценные вещи, которые передал вам муж перед смертью, по за­ кону принадлежат мне, и я прошу вас вернуть их незамедлительно! Мама, оглушенная этим потоком слов, не нашлась сразу что от­ ветить и растерянно стояла посреди избы. У нас в деревне никто не говорил так длинно и складно, и так запутанно, что сразу не пой­ мешь, о чем речь. ' — А вам чего? — оправилась наконец от смущения мама.— Чего вам от меня надо-то? — Не будем играть в кощки-мышки,— незваная гостья скривила в ухмылке тонкие губы.— Вы прекрасно понимаете, о чем я говорю. Давайте решим этот вопрос без неприятностей для вас — как честные люди. Мне нужны вещи Федора Михайловича, его денежные сбё- режения. — Но у него, кажись, ничего такого не было! — воскликнула мать.—.Был, правда, велосипед, но его давно пропили на сабантуе. А так... Если что у него появлялось, Федор Михайлович всегда отдавал людям. ■ ' ' — Вам, то есть? — Почему нам? Есть в деревне и победнее нас. — Ну, вы мне зубы не заговаривайте! — повысила голос Ж аба.— Чтобы столько лет проходил в начальниках и не оставил после себя ломаного гроша?! — Да вы хоть знаете, какой это был человек?! — закричала и ма­ ма.— Он же не начальник был, он же был человек! Жаба снова нехорошо ухмыльнулась, подошла к матери, похло­ пала ее по плечу: — Успокойтесь. Я знала этого человека не хуже, чем вы. Но я состояла с ним в законном браке, а вы... Мать отбросила с плеча ее руку, крикнула, теряя над собою власть: — Убирайся, паскуда, пока я глотку тебе не порвала! — Нет! — уперлась в дверях Ж аба.— Отдай вещи мужа, тогда уйду. Мать метнулась к сундуку, стала торопл'иво ворошить в нем вся­ кое тряпье. С самого дна достала связку каких-то книг, швырнула Жабе под ноги: — Все! Больше, убей, ничего у меня нету!.. Веревочка порвалась, и книги рассыпались по полу. Среди них бы­ ло три или четыре толстых общих тетради. Одна раскрылась, и я уви­ дел, что она густо исписана фиолетовыми чернилами. Опасливо косясь.на мать, Жаба быстро подобрала книжки и те­ тради, и бросилась вон из избы... Сейчас я пишу эти строки и ловлю себя на том, что поступаю не совсем честно по отношению к этой самой Жабе. Ну, почему Жаба-то? На другой день после описанного события встретил ее в магазине и при дневном свете разглядел как следует. Молодая женщина, в меру полная, волосы рыжие, стриженые. Можно сказать, даже красивая. Правда, портит лицо большой тонкогубый рот, а так все в норме. Этим- то ртом да еще зелеными навыкате глазами, отдаленно и напомина

RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2