Сибирские огни, 1984, № 7

— Авось да небось, да и стронется воз! ' Мама сидела молчаливая, зябко куталась в платок, казалась от( решенной от всего. Что-то с нею случилось последнее время, что-ть надломилось в ней. Она уже не плакала, она смотрела сухими, глазаЕ ми, запавшими в темные глазницы, куда-то мимо людей, будто раз' глядывала что-то за их спинами. ' ' — А ежели наверняка — то к людям итить надо,— затягиваясь цигаркой с .крепчайшим самосадом, прогудела могучая и несокрушие мая по натуре Мокрына Коптева. — Чаво напраслину мелешь, у кого оне, деньги-то, ноне во дятся? — напустилась на нее языкастая бабушка Федора.— Вот хошы бы у тебя — много их, денег? - — Ну, не скажи, Федора Арсентьевна! — закричала горластая* Матрена Гайдабура. Говорить спокойно она не умела — сразу перехо-, дила на крик: — Война, бачте, не для усих колесом прошла. Хтосы потом и кровью умывался, а хтось... Илюху Огнева, нашего бригади-; ра бывшего, взять. Воны с жинкой своей Паранькой як кровососы тяч нули 3 людей, за кусок хлеба последние портки забирали! ' — А Таскаиху копнуть? — поддержал тетку Мотрю Тимофей Ма-^ лыхин.— Всю войну самогонкой торговала, мужиков опаивала. — Корепанова Селиверста пощупать ба,— подсказал кто-то,— у этого крота денег — куры не клюют. — Так они все и раскошелились, держи, карман шире,— вздохну-'' ла Евдокия Рябова. — Дак не надолго же! — воскликнула бабушка Федора.— За пол- года, можа, и рассчитались бы со всеми долгами. Марья пензию за Пашу сто семнадцать рублей в месяц получает, опять же — мастери-* ца на все руки. После работы, вечерами, по дворам можно ходить,* печи людям перекладывать. Печники-то ныне все извелись, а, гляди, зима на носу... 3 На другое же утро шустрая бабушка Федора примчалась к нам* чуть свет. Мать собиралась на ферму, на утреннюю дойку. — Ты, Марья, не забудь прямо с работы в контору к председа-* телю зайтить,— напомнила она. — Чего я там не видела? — равнодушно отозвалась мать. — Как это-— чего?! — взъярилась бабушка, сразу срываясь н а крик.— О себе не думаешь — об детишках подумай! Ить околеете без молока! А на чем весной огород пахать собираесся? На себе? Дадут, можа, ссуду или аванес какой. — Ага, дадут. Догонят, да еще дадут... Бабушка со злостью плюнула и выметнулась из избы, громко хлопнув дверью, но тут же просунулась назад, закричала пуще прежнего: — Чаво распустила нюни, как... дубина стоеросовая? Чаво до- преж времени помирать собралась? Бона какую войну перемогли, а ты... Тьфу на тебя! После бабушки наведывался еще кто-то, потом пришла мамина подружка Дунька Рябова, тоже вдова. Нет, не -оставляли нас люди наедине с бедой. Сколько помню — всегда шли, что бы ни случилось, и если делом не могли помочь,.то помогали хоть сочувствием. Тогда* в войну и после войны,— все было промеж людей пополам: и радости’ и беда. Евдокия Рябова, некогда первая красавица, плясунья и певунья, получила на мужа похоронку в самом конце войны. И такая у нее лю­ бовь была, что руки на себя хотела наложить, да люди добрые до- 30