Сибирские огни, 1984, № 7

сходились на мощной шее товарища Занзегурова, однако он ухитрялся застегивать их на верхнюю пуговицу. Это было невыносимой пыткой. Товарищ Занзегуров багровел и терял голос. Сиплые беседы его не приносили утешения Лидии Леонтьевне, наоборот — они только бере­ дили ее душу, потому что товарищ Занзегуров мог разговаривать только на садово-огородные темы. И наступил роковой день — день падения товарища Занзегурова, день его служебного преступления. Он сложил к ногам прекрасной Ли- дни Леонтьевны свой общественный долг, как Антоний свой меч к ногам Клеопатры. . , В тот день товарищ Занзегуров, желая порадовать затворницу, при­ нес ей в прдарок первый крохотный огурчик со своей грядки. Лидия Л е ­ онтьевна бережно приняла огурчик в ладони, как неоперившегося птен­ ца, склонилась над ним и... беззвучно заплакала- Этого товарищ Занзегуров вынести не смог. Он незаметно рас­ стегнул верхнюю пуговицу и звонким вдруг шепотом произнес: — Вот ес^^и бы... хулиганствующий родственник! Лидия Леонтьевна подняла на него недоумевающие глаза. Совершивший предательство товарищ Занзегуров заторопился. Бывают, знаете, такие случаи: родственники дачников, обиженные чем- то... претендующие, в общем... ну, там в пай их не взяли или в .чем другом обошли — мстят, пакостят разно... И, для наглядности, привел свежий примерчик: у этого самого Пашки Кудрина, который собствен- ную черемуху выкорчевал, какой-то дальний родственник, имеющий на Пашку зуб, порубал топором всю смородину. Кудрины в суд на него по­ давать не стали — как-никак родная кровь,-—а правление, со своей сто­ роны, умыло руки: разбирайтесь, мол, сами, дело семейное. У Лидии Леонтьевны высохли глаза. Она смотрела на товарища Занзегурова, но как бы сквозь него. Уже кто-то другой или что-то дру­ гое виделось ей за спиной председателя. Через день дачу Селивановых посетил племянник Лидии Леонтьев­ ны Гога. Он приехал в собственных оранжевых «Жигулях», на перед­ нем стекле которых было написано «Фиат», а на заднем прилеплена черная негритянская пятерня. Пока Гога поедал клубнику со сливками (остатки очередного пре­ зента товарища Занзегурова), Лидия Леонтьевна жаловалась ему на жизнь, задавленную березами. Гога мельком глянул в окно и пре­ зрительно бросил: «Дрова, ма танте». Лидия Леонтьевна исподволь заговорила о хулиганствующем род­ ственнике. Слова «хулиганствующий» она, разумеется, не произносила. Будучи опытным словесником, Лидия Леонтьевна плела тонкие кру­ жева на тему «униженные и оскорбленные». Гога слушал ее, напряженно приоткрыв рот. Потом враз усек и сформулировал: — Сирота! Годится, а? И вовсе сделался серьезным. — Вот что, ма танте,— сказал,— исчезните-ка отсюда на недель­ ку. Простудите Наташку или слух пустите, что простудилась,— и ,в го­ род. Только на недельку, не меньше. Пусть участок без хозяев побу­ дет.— Гога помолчал и закончил непонятно: — Детишкам на мо­ лочишко. Лидия Леонтьевна съехала в воскресенье. Гога заявился в четверг. Приехал он в этот раз на грузовом «ЗИЛе» с прицепом. Управлял «ЗИЛом» щуплый паренек в рванЬй тельняшке. Сторож Пимен запросил о них пятерку. У Гоги не оказалось пятер.- ки. Было у него шесть двадцать, но — в стеклянной упаковке. Пимен при­ нял бутылку и заплакал: — Ить это же я опять запью через'вас, паразитов! На участке Лидии Леонтьевны Гога достал из кузова бензопилу и разделся до пояса, обнаружив некогда мускулистый, а теперь подер­ нутый ровным жирком торс. Белотелый и чернобородый, он походил на античного героя.