Сибирские огни, 1984, № 7

стоять — глаза ке колет!.. Ну, все! Все-все-все! Край! Тупик! Приеха­ ли — уперлись!.. Он вовсе перестал ходить в эти магазины. Даже за куревом. Знакомым объяснял: «Не могу! Верите ли, боюсь. Доконают сволочи. Социальным шизофреником сделают. И так уже... раздумаешься дру­ гой раз — самому страшно делаётся. Ну их к черту! Береженого бог I бережет». Но все-таки Иван Иванович не уберегся. Догнала ' его действи- ' тельность. В другом месте. Он как-то в кафетерий один зашел. Ездил на базар за картошкой — старуха послала. Ну купил, а на обратном I пути вспомнил: сегодня же праздник! День Советской Армии. Надо I бы отметить. Хоть свои боевые сто граммов выпить. Не осудят, поди, I старого солдата. Пересчитал оставшиеся деньги — ррвно на сто грам- I мов коньяку. И кафетерий вот он, рядом. Иван Иванович купил сто граммов, авоську с картошкой между ног поставил, облокотился на столик, задумался. Как вдруг подлетает к нему один — из бывшего знакомого контингента. Только уж вовсе дра­ ный субъект. Пальтишко, пиджак распахнуты, рубаха — тоже, до пупа. Сам прямой, как палка, а шея, непомерно длинная, вперед вытянута. Верхних зубов нет — шепелявит: — Папаса, дай полтинник. На сницель не хватает. Иван Иванович растерялся — шницель его нетипичный из колеи выбил,— начал оправдываться: — Понимаешь, друг... жинка на базар послала, за картошкой. А я еще лучку по собственной инициативе прихватил. 'И осталось всего на сто граммов, копейка р копейку. Вот взял, видишь. Субъекту и секунды не потребовалось на раздумье. Он только проморгнул желтым глазом, как светофор. — Ну, давай тогда коньячку хапанем. — То есть как это хапанем? — не понял Иван Иванович. — Ну, ты — половину ИЯ — половину. Иван Иванович онемел даже, заикаться начал: — Да ты!., да он... Да он знаешь хоть — почем? Два девяносто за сто грамм!.. Выходит, ты у меня рубль сорок пять отглотнуть хочешь? — Ну да,— просто подтвердил тип.— А це, тебе залко, сто ли? С Иваном Ивановичем что-то произошло непонятное. Какой-то вакуум внутри образовался. С ужасом глядя на желтоглазого, как на удава, он медленно подвинул 'к нему коньяк, развернулся ц побрел к выходу. — Эй, музык! — крикнул желтоглазый, проворно, по-собачьи, выхлебав коньяк.— Калтоску-то свою забели! Сейчас Иван Иванович болеет. Впал в беспросветную мелан­ холию. Сосед по лестничной площадке, Геннадий Трубников, корреспон­ дент молодежной редакции местного радио, пытается, его оживить. — Вы,— говорит Трубников,— не о тот пласт действительности ца- рапнулись. Вам положительные эмоции необходимы. Съездили бы ку­ да-нибудь на ударную стройку. Вот где настоящая молодежь! Хотите, я вам командировку организую? Вы же все равно на пенсии, у вас время есть. Напишите очерк: «Глазами ветерзна-монтажника». Иван Иванович резонно отвечает ему: - — А у нас здесь, значит, безударная стройка? Ну-ка, вспомни, что там рядом с магазином сооружают? А с тем же кафетерием?.. Дом высотный! Уникальный! Так почему же эти курвецы не там ударяют, а здесь ошиваются? Почему? Или, может, это одни и те ; же? На время только вылезают — двадцатник сшибить. Разберись, раз ты корреспондент. Обнадежь старика. Плохо ему, Ивану Ивановичу, очень плохо. Хотя он теперь и вина не пьет, и не курит. Но улучшения заметного нет. Скорее, наоборот: худой стал, задумчивый. И на вопросы знакомых про здоровье нала­ дился отвечать леденящей душу фразой: «Вскрытие покажет». 2 Сибирские огни № 7