Сибирские огни, 1984, № 7

выиги за рамки «местного значения», за­ девая, в частности, н проблему книжной культуры. Отношение к ней неоднозначно И Виктория Дубровская, и Георгий Кар­ пов отмечают перекличку образов в поэ­ зии В. Башунова с блоковскими образами, завороженность его «магией поэтической классики», но по-разному оценивают этот факт. В. Дубровская, скорее, констатирует ег(/, оставляя за поэтом полное право искать опоры в русской классике. Г. Кар­ пов, цитируя «Русь-славяночку» В. Башу­ нова, высказывается жестче; «Есть и дру­ гой хорошо натоптанный путь — переос- мысливание и перепевание стихотворений о России, созданных великими поэтами. И Башунов отдал известную дань той же стилизации». В книге В. Башунова «Ва- сильковая вода» критик находит не одно подтверждение того, что поэт не избежал заемной образности и что некоторые стро­ ки диктовала ему литература, а не собст­ венное видение мира. Зачем тревожить • великие тени? Чтобы сказать: «Да, похоже на Блока»? Мало. Чтобы заявить; «Плохо петь не своим го­ лосом»? Банально. Что значит — «продик­ товано литературой»? Стихией «книжно­ сти» пронизывается творчество многих сов­ ременных лириков. Накопление культуры, стремление сверить с классическим насле­ дием свое творчество — процесс в литера­ туре тонкий и сложный, и хотелось бы получить более внятное и точное осмыс­ ление его. Публицистичность, умение точно соот­ нести факты и явления литературы с яв­ лениями жизни главное достоинство статьи Виктора Горна. «Это целая жизнь — человек...». В прозе Евгения Гущина он видит приметы нашего времени с его сложными общественными проблемами, «многозначностью социально-нравствен­ ных коллизий». Определяя место Е. Гущи­ на в том ряду, который возглавляют В ; Астафьев и В. Распутин, В. Горн зада­ ется очень важным вопросом: что же от­ личает произведения алтайского писателя от множества других, посвященных эколо­ гическим проблемам? Вопрос и важен, и очень сложен. Попытка Ольги Ним («Гар­ мония в стихийных спорах...») ответить на подобный вопрос в статье о творчестве Ивана Кудинова осталась, к сожалению, нереализованной. Вывод о том, что роман И. Кудинова «Стихия» «не только о на­ рушении равновесия в системе «человек — природа», но и о становлении характера, обретении им прочного стержня», легко от­ нести к любому другому роману, близко­ му к названному своей темой и проблема­ тикой. Названы слишком общие черты, и предшествующий выводу анализ говорит больше о том, что «удалось», что «не уда­ лось», но практически не выявляет инди­ видуальность писателя. В. Горн точно определяет самостоятель­ ность обобщений Е. Гущина, который в романе «Правая сторона» «изображает природу лишь постольку, поскольку она дает ему необходимый материал для ис­ следования природы человека». «У писателя Е. Гущина ПРИРОДА,— пишет критик,— это ведь тоже ДОМ (или органическая часть его). Человек живет в этом доме, он в нем хозяин. Но какой? Достаточно ли мудрый? Не разрушает ли он свой д о м торопливыми руками, что­ бы на его месте воздвигнуть ЖИЛПЛО ­ ЩАДЬ?..» Интересный момент: ведь вывода как такового здесь нет, одни вопросы, а мы тем не менее воспринимаем это высказыва­ ние критика (впрочем, нет, не высказыва­ ние, а монолог, причем, произнесенный с искренней страстью) как убедительную ха- ьактеристику самостоятельности искании ^ Гущина. Истинный профессионализм не терпит клишированного слова. Сила хорошей кри­ тики не в нудном наукообразии, но надо заметить, что свобода и оригинальность критического мышления вовсе не предпо­ лагает эффектного жонглирования слова­ ми. Повод для такого замечания дает статья Павла Забелина «Стихи: рождают­ ся или делаются?» Ну, во-первых, после ьМаяковского («Как делать стихи») не очень-то и удобно ставить вопрос подоб­ ным образом. Во-вторых, так ли было не­ обходимо помещать в одной книге две обзорных статьи о поэзии, тем более что уровни критического анализа В. Дубров­ ской и П. Забелина просто несопостави­ мы. Можно всерьез отнестись к озабочен­ ности П. Забелина недостаточным внима­ нием поэтов к мастерству, к технике стиха, но нельзя строить разговор на одних дек­ ларациях и призывах; «Верно, поэт. По­ меньше бы только очерковости, побольше глубины, сжатости, благозвучия». «Просто беда, товарищи! Торопимся, торопимся; через омут описательностн к пробковому поясу ударного окончания». Крайне стран­ но звучит и такой призыв ко всем поэтам Алтая: учиться непременно у Алексея Прасолова, у Николая Рубцова. И не «факультативно», а в обязательном поряд­ ке. Банальность критических рекоменда­ ций и субъективизм оценок в статье тако­ вы, что они напрочь перечеркивают все благие намерения автора... Хотелось как можно подробнее расска зать об этой книге. И как можно теплее — первенцев хочется побаловать. Но о чем-то удалось упомянуть лишь мимоходом. А о чем-то сказалось с пристрастием, навер­ ное, огорчительном для авторов. Но сами поводы для сомнений и споров, которые дает эта книга, свидетельствуют о том, что об алтайской критике уже можно и долж­ но говорить всерьез,' можно мечтать и о новых книгах, и о пополнении рядов кри­ тиков. Продолжать тоже трудно, но ника­ кого продолжения не бывает без начала. А начало уже положено. О. ШЕВЧУК.