Сибирские огни, 1984, № 7

Милая, улыбчивая тональность стихов неожиданно переходит в торжественную ноту, и заключительные строки звучат поч­ ти афористично... Читая книгу Т. Четвериковой, почти по­ стоянно ощущаешь ее сибирский колорит. Только сибирячка может сказать так про­ сто, без аффектации, без словесной ханд­ р ы ^ нашей суровой, в общем-то, земле: Мне ли к тяжелым снегам привыкать, Коль отвыкать от них не успеваю? Женское сердце ее чутко к несправед­ ливости, открыто для чужого горя, оно ранимо — для того, чтобы обратить эту боль в добро для людей, показать им соб­ ственную их жестокость, которая порою задевает и неокрепшие детские души. 'Тра­ гедийно звучит стихотворение «На вокза­ ле»: Мальчишку делят, боже мой1 Кричат и топают прилюдно. И, всхлипывая поминутно, Кричит он тоже, сам не свой. Но что ему слова, молва... Нет сил беды своей стыдиться. Хватает их за рукава. Кричит. А все не докричится. ^ Но В стихах т. Четвериковой много и светлых строк, согретых любовью к ребен­ ку, к сыну, и в этих строках органично сливается душа матери и ранимое сердце поэта. И как великодушно распахнуто оно, это женское сердце перед любимым! И как нам (замечу в скобках) надо еще учиться понимать его! Качаются скверы и улицы, Так весело, будто в игре. И я не гордячка, а умница Встречаю тебя у дверей. Вновь сердце твое бескорыстное Ответит легко моему. И власть, лишь вчера ненавистную. Сегодня без боя приму. А вот Другое настроение, другое состо­ яние женской души, которая — также не будем забывать — и горда, и решительна: Мне все труднее и тревожней. Мне все больнее оттого. Что я лишь травка-подорожник Пути и сердца твоего. Мелькают дни, проходят сроки. Раздумий сроки —не мечты. А я все травка на Пороге, Которой раны лечишь ты. Я не скажу тебе: доколе? Я молчалива, как трава. Но прорасту в широком Поле И разве буду не права? Такой доверительный разговор ведет Татьяна Четверикова на многих страницах книги. Если говорить о недочетах сборника «Голубое окно», то, думается, они происте­ кают из недостаточно жесткого отбора стихов для этой книги. Необязательным, на мой взгляд, является включение стихотво­ рений «Как долго сердце спит...», «Дума­ ла — навечно...», «Казалось, жизнь — тро­ па прямая...» и некоторых других. Основ­ ной их недостаток — пониженная, что ли, температура чувства, излишняя рассудоч­ ность.' Малоудачным, сугубо фактографич­ ным представляется свод стихотворений (или маленькая поэма?) под общим назва­ нием «Река моя», что открывает сборник. Хотелось бы пожелать автору более чут­ кого слуха ■— ее рифмы порою откровенно небрежны («земля — оставлять», «тро­ нут — тропам», «надежда — нежность» и т. д.). Поэт миновал пору ученичества, и подобные издержки в работе особенно за­ метны... Думается, что Т. Четверикова из­ брала верную, хотя и трудную дорогу — дна стремится к предельной искренности, к исповедальности, и в лучших стихах ей это удается. Более того, и в будущем эта до­ рога сулит ей новые открытия, ибо неис­ черпаема живая женская душа, монолог которой сочувственно воспринимается на­ ми, современниками поэта. Владимир МАКАРОВ В. Баранов, А. Бочаров, Ю. Суровьгев. Ли* тературно. художественная критика. М., изд-во «Просвеьцениеьь, 1982. Как только дело касается критики, так сразу возникает множество самых разных вопросов. Что такое критика? Какова е? природа?. Для кого пишет критик? И надо сказать, отвечать на них трудно. Д а и от­ вечают чаще всего неоднозначно. Одно неоспоримо: роль и значение критики в движении общественной мысли нельзя принизить (за различного рода Филиппи­ нами в ее адрес скрываются причины, по­ рой не относящиеся к сути явления). Она, критика, «так же естественна и такую же имеет законную роль в деле развития че­ ловеческого, как и искусство... В критике выражается вся сила, весь сок обществен­ ных выводов и убеждений в данный мо­ мент». Эта мысль Ф. Достоевского как нельзя лучше объясняет предназначение критики. В последние годы интерес к истории, теории критики заметно возрос. И это не­ случайно. Критика вышла на тот уровень, когда уже возникает необходимость по­ знать самое себя. Пособие «Литер атурно-худОжественная критика» в этом плане явилось «логиче­ ским продолжением работ по истории и методологии критики», выражением дав­ ней потребности в систематическом изло­ жении теории жанра. В работе, отразившей непосредствен­ ный критический опыт самих авторов, предложена глубоко продуманная концеп­ ция литературно-художественной критики, которая рассматривается в единстве трех ее сторон: как особое общественное явле­ ние; как особая творческая деятельность; как особая совокупность форм. Критика, выражая художественно-эсте­ тические взгляды общества, всегда была орудием идеологической борьбы. Этот факт неоспорим. Поэтому во многих пар­ тийных документах последних лет перед критикой ставились сложные и ответст­ венные задачи. Место критики в мире художественной культуры подчеркивается и самой научно­ публицистической ее природой. Это важ- « ный момент в позиции авторов. Споры о том, что такое критика — наука или вид литературного творчества — не прекраща