Сибирские огни, 1984, № 7

доотью написал: «Под судом и следствием был. За огнестрельное вы-' ступление против паразитов». История третьего хулигана — отставного солиста балета Георгия Петровича Жмыхова — представляет собой классическую трагикоме­ дию, если, конечно, не считать драматического (для Жмыхова) фи­ нала ее. ЖМЫХ.ОВ, самозабвенно проработав в театре четверть века, вы­ плясал наконец-то божественными своими ногами давнишнюю мечту — автомашину «Ладу». Каковую и приобрел незадолго до описываемых событий. И — потерял покой. В городе Георгий Петрович спал еще более или менее нормально. «Лада» стояла хотя и далековато от до­ ма, но в железном гараже, принадлежавшем свояку Жмыхова Сене, под четырьмя секретным замками. А вот на даче гаража у Георгия Петровича не было. Не было даже стоянки в ограде. Жена Ирина все никак не могла решить — чем пожертвовать ради машины: вы­ корчевать помидоры или же ликвидировать клубничные грядки. При­ ходилось оставлять машину на улице, притерев ее боком к штакетнику. Располагайся дача Георгия Петровича в глубине кооператива, ос­ нований для беспокойства было бы меньше. Не у него одного машина ночевала под открытым небом. Но Жмыхов в свое время, изрядно посражавшись с правленцами, выторговал себе престижный участок, в крайнем ряду, на берегу живописной речушки. Через несколько лет он горько пожалел об этом. Выпали подряд маловодные годы, речушка обмелела, воды в ней осталось по щиколотки, местами даже проступили островки — теперь ее можно было перебредать, не разу­ ваясь. И вот, по субботам и воскресеньям, в дни массового выброса горожан на природу, а вернее — в ночи, с противоположного, порос­ шего кустарником и мелколесьем, берега, какие-то гнусные молодые люди стали совершать набеги на кооператив. Разорению подвергались как раз крайние дачи улицы Прибрежной. Уже во второй заезд у необкатанной «Лады» Жмыхова вывинтили фару, а на багажнике написали широко известное восьмиугольное слово. Написали какой-то несмывающейся химической дрянью. Жмы­ хов, правда, смыл надпись, но, увы, вместе с замечательной темно­ вишневой краской. Одноглазая «Лада» еще и оплешивела с тылу. • Георгий Петрович превратился в ночного сторожа. До утра, как сыч, просиживал он на открытой веранде, закутавшись в плед и по­ ложив у ног толстую, суковатую палку. Жена отбыла на гастроли, клубника зрела, помидоры выбросили завязь — поступить с грядками на свой страх и риск Жмыхов не отважился. Так и дремал ночами на воздухе, вздрагивал от каждого постороннего шороха или звука. Всякий раз, очнувшись, он говорил себе: «Вот приедет Ирина — по­ ставлю вопрос ребром. Сколько можно...» • В ту роковую ночь сон навалился на Георгия Петровича с осо­ бенной силой. Он тряс головой, отгоняя его, тер глаза, подбадривал себя черным кофе из термоса — но через минуту снова начинал клевать носом. Перед рассветом, устав от этой изнурительной борьбы, Жмы­ хов решил размяться. Резко стряхнуть дрему. А заодно и пройтись дозором. Он сунул ноги в резиновые сапоги, взял под мышку палку, вышел за калитку. «Лада» стояла на месте, неприлично белея в темноте голым задом. Георгий Петрович прогулялся туда-сюда вдоль берега. Над ре­ чушкой, над низкорослым кустарником тек редкий, слоистый туман. Над кустарником он был плотнее, цеплялся там и густел. Сквозь этот туман чуть просвечивал костерок на противоположном - берегу. Воз