Сибирские огни, 1984, № 7

Шахтерский поселок После предательства Юрия подпольная организация предложила Елене срочно уезжать в Томск — подальше от иркутской колчаковской контрразведки. Она выдви­ нула свой план; в Томске есть кому работать, а с Черемхово — шахтерским поселком Иркутской губернии — связь все еще не налажена. И неизвестно, где опаснее — в Томске, с его контрразведкой и близостью к Новониколаевску, или в небольшом Че-^ ремхово, где ее никто не внает. Подпольный комитет согласился с ее аргументами. Теперь Елена торопилась уйти со станции, потому что еще из окна вагона уви­ дела, что все запасные пути заняты чешскими эшелонами. Бело-зелено-красные флаж­ ки трепещут над теплушками. Видно, застряли здесь надолго, хотя чехи теперь сов­ сем не те, что в июне восемнадцатого. Многие солдаты и даже офицеры поняли, что сыграли предательскую роль по отношению к революции в России. Здесь, в Черемхо­ во, размещены штрафные роты чехов: отказались стрелять в русских, требуют немед­ ленной отправки домой. Поэтому их и держат здесь, не пускают в Иркутск. Но офи­ церы сюда подобраны самые жестокие, оголтелые. Елене нужно попасть на Натальинский рудник. У нее явка к шахтеру Павлу Ивановичу Персикову. Большевик, живет в своем доме вдвоем с женой. Явка надежная. Улица из Черемховской пади перед вокзалом незаметно поднимается в гору. Вдалеке вырастают терриконы угольных шахт. По склону горы лепится поселок. Вот и нужный Елене дом, чуть вросший в землю, с высокой тесовой крышей. Елена остановилась, поправила платок на голове: улица пуста. Она толкает калитку и входит во двор. У крыльца женщина — немолодая, чернобровая, платок повязан ушками на те­ мени: сибирские казачки так повязывают. Женщина, сидя на нижней ступеньке крыль­ ца, обрезает лук, он только что вырван с гряд, рассыпан на брезенте. Черные от зем­ ли и лука пальцы настороженно замирают на черенке ножа. — Здравствуйте,— говорит Елена.— Не дадите ли водички? Женщина откладывает нож и молча выносит из сеней ковш холодной воды. Елена ставит корзинку на крылечко и медленно пьет: если Павел Иванович до­ ма, выйдет на незнакомый голос. Женщина все так же молча уносит ковш, из дома никто не появляется. — Павел Иванович в забое? — как можно будничнее спрашивает Елена. Хозяйка испуганно взглядывает на нее и торопливо говорит: — Нету его. К родне уехал.— И как отрезает:— Когда вернется — не знаю! — Не пустите ли переночевать? — Что ты! — пугается хозяйка ?ь прикрывает двери сенок.— Кто ты такая? От­ куда взялась? Иди в семейный барак, гам пустят. — А где он —• барак? И кого там спросить? — Так недалеко же.— Поняв готовность приезжей уйти, женщина немного успо­ каивается.— Иди на Андреевский рудник. Еще выше на гору.— Она машет рукой, указывая направление.— Хоть к кому попросись, там пустят... Или постой, лучше вер­ нись на станцию, там прямая дорога. А здесь по буеракам— заблудишься! Елена выходит на улицу и слышит, как за ее спиной задвигается тяжелый засов. Значит, Павла Персикова нет. Был бы арестован, жена бы ревмя ревела, да и сказала бы, скрывать тогда нечего. В июле шахтеры Черемхова два дня не спускались в шахты. Уголь они бьют кайлой в темных сырых забоях, по двенадцать часов за смену, или поденщину, как здесь называют. От забоя до главного штрека корытки с углем толкают по деревян­ ным брусьям. Крепление в шахтах гнилое, участились обвалы и гибель людей. Живут одинокие шахтеры в тесных общих бараках. Придя из шахты, валятся от усталости на нары и засыпают, а там опять в забой... Забастовщики требовали сократить поденщину, укрепить кровлю в забоях. К бастующим приехал управляющий губернией эсер Яковлев — угольные склады опустели, надо было принимать срочные меры. Он обещал выполнить требования шах­ теров и уговорил их спуститься в шахты. Но только Яковлев уехал, начальник колча­ ковской милиции каратель Виноградов начал бросать в тюрьму одного организатора забастовки за другим. Требования шахтеров не были выполнены. «Наверное, и Павлу Ивановичу опасно было оставаться дома — он один из ор