Сибирские огни, 1984, № 7

блайзер и дефицитные вельветовые джинсы. Они, похоже, любезни­ чали, хотя впоследствии Степан Иннокентьевич не смог с уверен­ ностью этого утверждать — слишком мало времени ему было предо­ ставлено на то, чтобы сориентироваться в обстановке. Ну и, следова­ тельно, характер отношений молодого человека и продавщицы остался до конца невыясненным. Паренек стоял к Безуглову спйной. Продавщица — лицом. И, ко- нечно, сразу его увидела.- И сразу заорала цепным голосом: — Ну, куда прешься?! Прутся и прутся! Не видишь, что ли, объ­ явления: магазин закрыт?!.. Степан Иннокентьевич хотя и опешил, но успел рассмотреть за спиной продавщицы те самые раздвижные удилища — целый пучок. И все это вместе — неожиданный базарный крик продавщицы и то, что удилища, за которыми он год охотился,— вот они, только руку протяни,— вывело его из себя. Он тоже сорвался и несдержанно бросил: — Только у меня и делоЁ — читать ваши дурацкие объявления! -— И даже, кажется, плюнул. Хотя нет, плюнул он несколько позже, на улице уже, когда обернулся и увидел, .что на полуоткрытой двери мага­ зина (сразу не рассмотришь, специально з-аглядывать надо) действи­ тельно пришпилено объявление — маленький, обкусанный клочок жел­ той оберточной бумаги с корявой надписью: «Магазин закрыт». Ну, плюнул, значит, и пошел — чрезвычайно расстроенный. Однако метров через двадцать его догнали. Догнал тот самый крепыш в блайзере. Крепко схватил за свободную от сумки руку, выше локтя: — Ну-ка, повтори, козел, что ты сказал? Степан Иннокентьевич растерянно оглянулся — людей поблизо­ сти не было. Вдали только маячили какие-то фигуры. Он попытался высвободить руку: — Позвольте! Что это значит? В чем дело? Но длинноволосый держал его железно, треййрованный, видать, был парнишка. Степан Иннокентьевич испугался. Примитивно стру­ сил — спина холодным потом облилась. Такой бычок сунет боксер­ ским приемом в больную печень — изуродует ведь. Но парень, быстро оглянувшись на приближающихся людей, бить Степана И^ннокентьевича не стал. А может, и вовсе не собирался. Произошло что-то ошеломительно гнусное. Не выпуская руки Без­ углова, парень начал слегка вроде попинывать его полную сумку остроносым желтым ботинком. Теперь такие ботинки вошли в моду: носок у них забронирован для прочности металлической пластинкой. И вот этим бронированным носком парень тюкал по сумке, тараня яйца, уложенные в бумажный кулек, бутылки с молоком, «Пепси-колу». Спокойно разорял Степана Иннокентьевича, а главное — издевался, унижал, топтал его человеческое достоинство. При этом он хладно­ кровно, садистски улыбался и приговаривал сквозь зубы: — Читай объявления, папаша, читай объявления... Со стороны могло показаться, что беседуют два добрых знако­ мых, и один, поскольку руки заняты, показывает на покупки ногой: а это, мол, где достал?., а вот это?., а это?.. Похрустывая, кололись яйца. Текло на тротуар молоко из раз­ битых бутылок... Тут и случилось главное. Не помня себя, Степан Иннокентьевич рванулся, отступил на шаг и, размахнувшись, обрушил на голову парня истерзанную сумку. Большой травмы он ему не нанес. Ну, маленько физиономию по­ царапал осколками бутылок. Но великолепный наряд парня — и блайзер, и роскошные штаны в иностранных этикетках — сразу пре­ вратился в мокрую желто-белую тряпку. Парень настолько опупел, что и не помыслил кинуться в драку. Стоял, беспомощно расррылатившись, моргал. С него капало.