Сибирские огни, 1984, № 7

«Ка золотом крыльце сидели: царь, царевич, король, королевич, сапожник, портной. Кто ты будешь такой?» Дальше там события развивались следующим образом: кто-то на вопрос «Кто ты такой?» отвечал, допустим,— «Царь». И немед­ ленно слетал с крыльца. Затем, лоочередно, слетали царевич, коро­ левич, сапожник, король... Оставался один — портной, к примеру. Но оставался не для того, чтобы сидеть на золотом крыльце и пряники кушать. Он водящим становился. Работ'ать должен был: искать по-:) црятавщихся царевичей-королевичей, чтобы кого-то из них вместо себя на золотое крыльцо посадить — то есть работать заставить. И вот, если в игре какая-то логика существовала и даже, я бы сказал, перекличка с реальной жизнью (хоть ты и царь, а. вылезай-ка из кустов, да принимайся за дело), то сама считалка — еще в дет­ стве меня очень смущала. Ну, правда: как они там оказались-то, на одном золотом крыльце: и царь... и портной? Может, эта считалка и была прообразом такой литературы, когда автор словно бы в кустах? Он, значит, в кустах, а эти сидят рядышком, чай, возможно, пьют, беседуют. Один скажет мысль — очень передо­ вая! Другой ему возразит — тоже крыть нечем. Автор же из кустов читателям машет; ну-ка, ближе, ребята, ближе! Ну-ка вот, послушайте. А, каково? Мозгуйте, ребята, мозгуйте. А по-моему, ни черта они там не усидят — перегрызутся. Кто-то кого-то да начнет спихивать. А если замешкаются, я лично всегда го­ тов на помощь прийти — тому, кто мне симпатичнее. Так что, извините, товарищи. Рассказ о трех хулиганах Хулиганство — явление, безусловно, неприятное. Мало сказать неприятное — отвратительное, гнусное, пещерное явление. И, конечно же, никакого сочувствия к хулиганам быть не может, ни к малолет­ ним, ни к великовозрастным. И хорошо, что общественность и закон с подобными личностями у нас активно борются. Тем не менее автор в данном рассказе берет на себя смелость за­ ступиться за трех знакомых ему хулиганов. То есть не заступиться — заступаться-то за них уже поздно, они свое получили сполна, а хотя бы реабилитировать их в глазах знакомых и сослуживцев, смыть с них обидное, порочащее пятно. Первый хулиган, о котором пойдет речь,— мой ближайший сосед Степан Иннокентьевич Безуглов, человек предпенсионного возраста, по роду занятий банковский работник. С ним так было. В субботу утром, прихватив прозрачную дырча­ тую сумку, Степан Иннокентьевич отправился на продзаготовки. Ус­ пел купить свежего молочка, диетических яип десятка три, «Пепси- колы» для внучки пару бутылочек прихватг л. Короче, загрузился. А на обратном‘ пути угадал он мимо специализированного магазина «Охотник и рыбак». Степан Иннокенты яич охотой не увлекался, но рыбаком был страстным. И давно подыскивал себе раздвижное, те­ лескопическое, как их называют, удилище. Поиски были тщетными, но Безуглов, на всякий случай, в такие магазины, или спьбьртивные от­ делы, всегда заходил. И тут подумал: «Дай заскочу,— а вдруг». В крохотном, на один прилавок, магазине было пусто. По ту сторону прилавка стояла молодая, очень красивая продавщица, а по эту — какой-то, видать, ее знакомый или ухажер — плотный, невы­ сокий паренек с длинными, вьющимися волосами, одетый в модный