Сибирские огни, 1984, № 6

т у понукать было не за что. Холостяк Миша Савушкин был убежден; к Харкн — хам, а Даша прелесть. Ему бы такую жену Даша работала поваром на буровой, и без того заслуживала люб­ ви или хотя бы доброго отношения. Жила в этой молодой белокурой женщине какая-то милая кротость, улыбчивость, которые скрашивали и дурную погоду, и ссоры, вомикающие подчас между буровиками, и неполадки, срывы в работе. Где появлялась Даша, там восстанавли­ вался покой, если до этого было скандально, шумно. И ведь слова упре­ ка не скажет, не устыдит, а просто обведет спорщиков взглядом, улыб­ нется и тем усмирит. Мужчины при ней стеснялись загибать крутые словечки, что было обычным делом, грубой нормой какой-то в присут­ ствии остальных представительниц слабого пола. Михаил Савушкин такой порядок вещей вообще осуждал, потому что и не любил сорных слов, и такт воспитал в себе смолоду. К Даше питал он самые светлые чувства, видел в ней женщину, с которой можно было бы жить да ра­ доваться. По глубокому убеждению Михаила, Харин ей совершенно не подходил. Даша ходила беременной первым ребенком... Что за манера у этого Харина так выставлять себя! Харин имел большой навык в деле, сметливость, что не мешало ему, однако, прояв­ лять расточительность, плевать на те материальные ценности, что с та­ ким тяжким трудом завозились сюда за тысячи верст. У Михаила ду­ ша обливалась кровью, когда он видел пролитое на землю топливо, брошенные в болото трубы или фонтанные задвижки, которые со време­ нем неминуемо проглотит трясина. Калинченко с ним за это ругался. Харин сникал, а в отсутствие бурового мастера говорил с бравадой: — Тут главное нефть. Нефть любой ценой. Она государству нуж­ на так же, как золото. А если так, то нечего обращать внимание на мело­ чи. Издержки производства неизбежны. Михаил считал, что у Харина не все в порядке по части долга и совести. Есть в его душе трещина, есть кривизна. Дизелист Савушкин окончательно невзлюбил Харина после одного случая. Вели просеку и ошиблись профилем. А как раз попался сплош­ ной молодой кедрач. И столько там повалили прекрасных деревьев, что сердце щемило, на все это глядя. Стали выяснять, куда же вести просеку, в каком правильном направлении. И снова падали кедры, и снова сдви­ гали их мощными бульдозерами — расчищали пространство. Получи­ лось, что с одной овцы состригли шерсть дважды. Даже рубщики просек, простые рабочие люди, возмущались таким безобразием. Настоящие бои ведутся в защиту кедра, а тут вот что творят. Когда этот факт дошел до ушей и глаз начальника управления буровых работ Саблина, а потом это стало известно и народному контролю, поднялся шум, стали искать виноватых. Возмущались все, кроме Харина. Он на собрании так и сказал: — А чего тут стонать-то? Вот распустили нюни! Лес рубят — щеп­ ки летят. Когда и где нефтяные промыслы осваивались без жертв? Ве­ дете опор о выеденном яйце. — А совесть у тебя черти съели?— спрашивали его.— Выдрали с корнем кедры, оставили их на обочине просеки гнить и закрыли на это глаза? Головотяпство! — Да бросьте вы, повторяю!— пылил Харин, защищая виновни- ко в ,- У меня отец был лесорубом. До войны эту тайгу вырубал, а вы­ рубил? Да ей здесь конца не видать! ' Вот тут Михаил Савушкин не выдержал, встал, с трудом усмиряя гнев, и ответил Харину: — Стыдились бы вы... Тут земля наших отцов, она сотни лет поли­ валась кровью и петом.. А вы.. Вы как тот Иван, который родства не помнил. А из глубины рядов кто-то выкрикнул: Да на таких, как наш Харин, надо медвежий капкан настора-

RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2