Сибирские огни, 1984, № 6

Дд сразу после работал! Я печенку лосиную прихватил, стро, "^ ""'савуш ки Гв^ин ул руку над головой, и они разошлись. Прид, домой -Хрисанф Мефодьевич переоделся в борчатку, надел шестисот, оублевую норковую шапку вместо поношенной кроличьей, обул сапоги, хммачи не подозревая о том, что его разлюбезная женушка набила, от него в тайне, на каблуки крохотные подковки, по которым теперь легко могла отыскивать след мужа в том случае, если он где-нибудь запропастится. Получалось весело, интересно: охотник Савушкин вы. слеживал по запутанным тропам зверя, а его самого намеревалась выслеживать собственная жена. До чего хитер и коварен все-таки женский ум! . д. Ничего об этом не подозревая* Хрисанф.Мефодьевич пошел было вы. меривать убористыми шагами сельские улицы, так красиво запорошен, ные снегом, но передумал «драть пешака», вернулся, заложил в санц Солового, набросал побольше сена для мягкости и удало выехал за ограду. Лихой посвист охотника заложил Марье уши. Она грустно гля. дела вослед, ведь при такой ситуации дело выслеживания супруга по отпечаткам подковок для нее осложнялось... И куда его черт понес, думала рассерженная Марья, скрестив на высокой груди полные руки, с ямочками на локтях. Временами Марье было тяжеловато справляться со своим доро. гим муженьком. Вот ведь, думала баба, скоро совсем поседеет, лешак этакий, а озорства в нем все не убывает. Хрисанф Мефодьевич мог,' например, слазить в колодец за уто. нувшим ведром, мог нарвать пучок жгучей крапивы и нахлестать им себя, натереться, говоря, что это полезно, якобы от склероза и еще от чего-то, мог, напарившись в бане, вываляться в снегу. А раз с ним было (без смеха Марья и вспоминать не может)... Упал он голый в за. росли шиповника за огородом — сам свалился нарочно в кусты спиной по спору. И полежал на колючках с минуту и даже не охнул. Спор выигра'л, был довольный, зато потом... Как он, болезный, охал, когда Марья пинцетом, тем что бровк выщипывают, вытаскивала из тела занозы, выискивала их, как попол. зень выискивает жучков и личинок под корой дерева. И приговаривала не без потехи: — Будешь шалить еще, будешь? А он отвечал: — Куда мне деваться — буду! Потому что я человек такой... — Ну давай, потешай мир, только он и без того потешен! Чудачества Хрисанфа Мефодьевича были все-тйки редки и носила характер, веселый, мирный. А чудачил Савушкин потому, что не мог перебороть натуры своей. И в самом деле, так нелегко бывает по­ теснить устоявшийся душевный уклад, врожденные привычки. Да и не к чему было Хрисанфу Мефодьевичу перелицовывать душу, пере­ краивать ее на новый лад. Смолоду был он таким — лихим, разуха. бистым. Чупрыню собьет на лоб, на правую сторону, чтобы не видно было незрячего глаза — и пошел' по деревне с гармонью. Ог девок отбою не знал... Но и работу ломил за троих, как тогда жизнь требовала. Эта черта — не ждать успеха, а делать его— не ослабла в нем и поныне. Лет десять тому назад упросило его руководство зверопром- хоза принять временно заготовительный пункт в Кудрине. Кедровый орех уродился на редкость. Хрисанф Мефодьевич быстро собрал брига­ ды, развез, расставил их по тайге, задание определил каждой и слово дал: как сдал орех — расчет на банку. И поперли у него мужички! Оре­ ха заготовили много — сто двадцать тонн. Но лежал он в тайге по • разным местам, за болотами и везде. Надо было проявить особую изворотливость. И он ее проявил. Где тракторами, машинами, где везде­ ходами, но все было вывезено, в мешки ссыпано, в склады уложено. О Хрисанфе Мефодьевиче заговорили как об умелом организаторе 64 ' ■ . ■