Сибирские огни, 1984, № 6

Нефтераэёёдчйки? ''Гокё вряд ли... Мотька бжогин?' Ну, этот дорогу, знает сюда! Но как он добраться мог? На каких прилетел крыльях? Нет, зря на него я думаю. Хотя, как знать... Первый порыв его был ехать сейчас же в Кудрино, искать участ-. кового Владимира Петровина, подать ему заявление о ррабеже. Одна­ ко на дворе уже ночь крадется, стужить начинает крепко, конь устал — весь день, почитай, не поен, не кормлен, а до Кудрина полета верст с гаком, старый мерин все силы из себя вытянет, еще падет дорогой, тогда совсем красота. Хрисанфу Мефодьевичу от таких дум стало жарко, рас- стегну.т на себе все одежды, снял шапку и отвалился к стене, закрыл глаза и так просидел, минут десять. На душе было пакостно, дрожко. Одно к одному,точно заколдованный круг очертил: лось насмерть за- щиб лучшую из собак, обворовали рублей на тысячу, из-за этого надо бросать охоту, идти заниматься поиском вора. А ведь придется идти — куда денешься! Не попускаться же, не потакать всякой пронырливой шушере, не давать лиходеям потачку. Эх, схватить бы на месте да вздуть — и суда никакого не надо! Да не подвернулся под руку, успел вовремя скрыться. Недаром говорено, что на каждого вора много простора. .— Повышибать зубы, чтоб не кусался! — досадовал Савушкин. Сам он чужого сроду не брал, хоть и рос в бедности, терпел голод и холод. Таскать огурцы из соседского огорода — таскал, так это боль­ ше на озорство походило, на ребяческую браваду, и то от батьки попа­ дало — устраивал трепку подростку, драл за уши и чуб. Давно уразу­ мел Хрисанф Мефодьевич простую истину: не тобой положено, не тобой возьмется. В старые времена над пойманными ворами здесь расправля­ лись жестоко: и колом поколотить могли, и землю заставить есть, и похуже чего. Зато и держался в нарымской земле порядок. Воры были, как меченые. И в недавние годы кражи особо не процветали. Сколько уж лет он охотился, а не припомнит, когда в зимовье двери зацидывал на крючок. Если ночью со стороны какой человек забредет .— .собака голос подаст, встанешь с постели — примешь знакомого или какого другого усталого путника. А теперь что делать, как быть? На замок зимовье закрывать? Так взломают. Жизнь открытая, не потаенная — лучше. Запор вызывает невольный соблазн отворить его, заглянуть, что там внутри, за этим запором. Ах, мошенники, воры!.. До сей поры в Кудрине один был известный жулик — Ожогин Мотька. И тот в последнее время притих, припугнутый милицией. Лей­ тенант Петровин так ему и сказал: — Мой предшественник, старшина Вахлаков, с тобой нянчился, но у меня так не будет. Что-нибудь натворишь — доведем до суда и пой­ дешь ты отсюда только в одну сторону, а не на все четыре. О мошеннике Мотьке думалось, но Хрисанф Мефодьевич, как гово­ рится, взвесив все «за» и «против», исключил его: кража мехов в зи­ мовье не очень вязалась с Ожогиным. Но чем больше он думал о кра­ же, тем чаще на ум приходил этот забулдыга. А разве не мог Мотька добраться сюда на попутной машине, на тракторе — на чем угодно. На лыжах мог подскочить — лыжи есть у него, и ходить на них он не разу­ чился. Мог Ожогин найти кого-нибудь, подговорить на кражу. Могли его сам9Г0 обратать и подтолкнуть на темное дело. Сорвать куш и раствориться в сумерках, подобно рыси. У этой кошки даже цвет меха меняется в зависимости от погоды и времени суток... Предположение, что Мотька Ожогин мог не один сработать — с ком­ панией, показалось Савушкину наиболее правдоподобным. Теперь, ког­ да кудринская земля начала с таким убыстрением осваиваться, сюда идут не только полезные, нужные обществу люди, но и случайные. Так было во все времена, когда где-нибудь затевалось большое строительст­ во. Любители лёгкой наживы еще не перевелись. Успел увидеть таких ^Хрисанф Мефодьевич и у себя в Кудрине. Шумят, кипят, горло дерут, доказывают, что^ они трудяги, а сами болта закрутить не в состоянии. Север их быстро раскусывает, ставит на место, и они начинают лов