Сибирские огни, 1984, № 6

Ее муж Анисим на этот раз оказался дома. И первое, о чем спросил его Савушкин, когда узнал, кто перед ним, это о похищенных иконах... Нет, икон не наш.чи : грабители •точно канули в воду. Не обнаружили их следов ни в^Барабинске, ни в Новосибирске. Утрата бесценных релик­ вий и по сей день оплакивается в Ските. Но с той тюры больше никто их тут не беспокоит, да и сами они ведут надлежащий надзор. На охо­ ту скопом не ходят — по очереди. Не встретил Хрисанф Мефодьевич и белокурого Юрку. Слух подтвердился: мальчик живет в интернате, учится и приезжает сюда лишь на каникулы да по большим праздни­ кам. — Уж так мальчонок просился, так жалостливо уговаривал отдать его в школу, что мы перечить не стали. — Марфа сморгнула слезы. — Бог наставит ®то... А ты-то зачем, прихожалый, опять к нам зашел? Тут Хрисанф Мефодьевич, печалясь, выложил свою нужду. Анисим сразу потупился. Был он ликом суров, роста среднего, но плечистый, грудастый — кряж, не мужик. Савушкин не был назойливым (сам не терпе.т таких) и умолк под тяжелым взглядом Анисима. И Марфа молчала. Вместе с мужем они собирались дрова таскать, воду носить. Хрисанф Мефодьевич было решил откланяться, но Марфа остановила его: — Посиди, подыши в тепле. Назад-то дорога далекая — натол- кешься еще до испарины на макушке. Бухали ^взад-вперед двери, валились охапки поленьев у широкого зева русской пеад, плескалась вода в кадушке — выливалась из опро­ кинутых ведер. Потом Анисим, подобревший, отмякший лицом, позвал охотника на улицу. — Пегого кобелька видашь на сене? — спросил Анисим. — Молодой, спокойный на вид... Остромордый, остроухий.— Савутя- кин как бы нахваливал пса,^ догадавшись, что Анисим собирается ему уступить. Бог с ним .какой! Лишь бы не отказали, иначе без собаки хана Савушкину в этом сезоне. — Сколько просишь? — Сотню клади — и твой. — Что мало-то? — Хватит... Понятие есть у него, однако еще натаскивать надо. Пытал на охоте: белку облаивает, след лосиный берет. — Так уже хорошо! — повеселел совсем . Савушкин. — Спасибо тебе, Анисим! — Он в порыве схватил и стиснул узловатую кержацкую руку. — А 40 мало-то все же просишь? — А ты — богат? — вкривь усмехнулся Анисим. — Да где там! Трудом живу, — сказал, склонив го-лову, Савушкин. — А от трудов праведных не наживешь палат каменных. — Тогда нам дальше и толковать не об чем. Как сказано, так и сделано... Урманом кобелька-то зовут... Давно уже позади Скит, давно уже Савушкин -едет по просеке. И должна его просека эта через недолгое время привести к Чузику. А там, минуя версты полторы, будет зимовье... Усталости в теле нет, по­ тому что езда к староверам все же прогулка. Да и печаль поубавилась; собаку обрел, и какая она там ни будь, а все на душе охотника весе­ лее — надежда затеплилась... А Марфа — женщина добрая, хотя суро­ вость на себя напускает. Однако, может быть, без суровости ей и нель­ зя, если спрос с нее в Ските особый. Да, это она убедила своего мужа Анисима уступить «прихожалому» пегого кобелька, когда они вместе носили дрова и воду. И вот продал старовер собаку за недорого, не ввел себя ни в корысть, ни в скупость. Не бога, должно, побоялся — совести. Совесть — она и бога проверит, и человека. Да что теперь для староверов бог! С мирскими больше у них сношения. И правильно. Живут на отшибе, поближе к зверю и дикой птице, промыслы добрые держат. Видишь, как медведей-то бьют! И не подумал бы, не увидя своими глазами, не услыша ушами. Матерющие люди, настоящие мед­ вежатники. Но скоро и им отойдет эта лавочка. Сын Александр, охото- Бсд. рассказывал, что идут разговоры о лицензиях на отстрел медведей.