Сибирские огни, 1984, № 6

— и получается, что вражда промежду вами —^ до гробовой дос­ ки! — засмеялась Марфа. ' — Так, так,— кивал младший Самсоныч и весело сверкал на стар- шего брата глазами. — Или медведь кого из нас под колодиной похо- | ронит, или мы его — на жердях унесем! ! Слушая, Хрисанф Мефодьевич вспомнил дивный вкус медвежьего : окорока и •проглотил слюну. Квасок староверкй Марфы разжигал в нем ' такой аппетит, что чебаками и хлебом унять его было трудно. А доста- ; вать из котомки окорок (хорошо он коптил тогда мясо лосей!) он не ре- : шалея, чтобы не увидеть смушения этих людей. | Все разошлись. Марфа постелила Савушкину у печи на топчане. ; Юрка укладывался спать в одну кровать с матерью. Хрисанф Мефодье­ вич перед сном вышел на улицу. В тайге кругом было тихо, попархивал ; легкий снежок. Но звезды на небе взблескивали ярко. Темное небо ле- , жало на черных вершинах деревьев. Савушкин думал о Ските, о краже > в молельном доме, о тех мужиках, которые ушли догонять грабителей. . Догонят ли, нападут ли на след? Тайга велика, есть где укрыться и 6 доброму человеку^ и злому... Думал о живучести веры этих людей. Хо- ■ рошо или плохо, что так крепко, корнями, держатся они за старое, за ; обычаи свои? И по размышлению Хрисанфа Мефодьевича выходило, ' что дурного в том нет ничего, и хорошего мало. Хорошо, что живут ста- | роверы своим трудом, не крадут и не грабят, приносят пользу такими ж е '' промыслами, как он, как другие охотники... Но жаль было ему мальчи- ; ка Юрку, белобрысого, ласкового, которому надо бы в школу, а он бе- | гает ставить петли на зайцев. Вот тут — заковыка, чистой воды непо­ рядок... А через год стало слышно, что Скит горел, огонь подобрал почти • все избы, что мальчик Юрка получил сильные ожоги, лежал в больни- ; це в Парамоновне. Из больницы, рассказывали, отдали его в интернат: . сам попросился в школу. И вспомнился тогда Хрисанфу Мефодьевичу 6 голос парнишки: | «А у тебя борода почему не растет, если в лесу живешь?» I Упорные и упрямые староверы в Скиту отстроились заново, и Мар- ; фа у них, говорят, по-прежнему верховодит, владычествует. Ночь перед походом в Скит проспал он чутким, тревожным сном. Сомнения все мучили:дадут собаку или откажут? Решил опять прямо в дом Марфы идти. Вспомнит, поди, и ради Христа посодействует. Утром, чуть свет; Хрисанф Мефодьевич вскочил, оболокся, печку топить не стал — ел холодное мясо вчерашней готовки, запивал теплым чаем из термоса. Подперев ломом дверь зимовья, старательно убрал ' под седло Солового. Мерин по закоренелой своей привычке оскаливал | зубы, прижимал уши, и хозяин, тоже по давно заведенной привычке, ру: ] гался и замахивался на него куладом. Запрыгнув с пенька на лошадь (над этим всегда, когда видел, по­ тешался Румянцев, мол, в гражданскую войну за такую посадку на ко­ ня плетьми пороли), Савушкин бросил взгляд на жилише, на шкуру Шарко, которую он набил сеном и подвесил на угол зимовья для скле- вывания жира и мяса синицами. Пока он путешествует в Скит, эти юр­ кие птички так очистят мездру, что шкура станет чистая, как скорлуп­ ка. Отвел от шкуры глаза, вздохнул и дернул коня за повод. Соловый ! покорно пошел по старому своему следу. Шаг его был размеренный, I подбористый — шаг лошади, привыкшей расходовать силы расчетливо. I Савушкин понимал коня, но редко воздерживался, чтобы не подхлест- I нуть его жидким черемуховым прутом.^ И вот Хрисанф Мефодьевич возвращается из Скита к себе. Как и I намечено было, заезжал он в дом Марфы. Не исхудала, не постарела она за те восемь лет, что он не видел ее.