Сибирские огни, 1984, № 6

его набряк от влаги; капли стекали с длинного носа изрядно озябшего мужичка. Сырость скоро сковала его до сонливости, но когда он увидел Галю, так и кинулся ей навстречу. И напугал. — Что это вы... преследуете меня?— оторопела она. — Галина Хрисанфовна! Вот вам... от меня! — И сунул ей в руки коробку, в которой лежали красные резиновые сапоги. — Господи!.. Стойте на месте! Вы же меня напором своим в кана­ ву столкнете!.. — Сапоги... лакированные... Погодка-то — дрянь! Грязища! А вы в ботах шлепаете!.. ^ ^ — Успокойтесь... Я от вас ничего не возьму! Вы бы лучше о детях своих позаботились. Не успеваю один... Галина Хрисанфовна! Глазу женского нет за детьми доглядеть. Тетка Винадора уже старая, что ни накажу— за­ бывает... Галина Хрисанфовна! Будьте моим детям... матерью! Нет, в чем-чем, а в настырности Мотьке Ожогину никак нельзя бы­ ло отказать. Пелена тогда застила глаза ему; он невидел перед собой лина той, к кому обращался. А Галя изумленно смотрела на него и мол­ чала. В тягостной тишине шуршал мелкими каплями дождь, стекая по капюшону ее плаща.^ Рыжая голова Мотьки была не покрыта и блесте­ ла от влаги черненой медью. Но вот девушка овладела собой и сказала спокойно, внушительно; — Вы предлагаете мне стать вашей женой? Да это же невозмож-' но! В уме ли вы? У меня есть жених. Он скоро вернется с учебы из го­ рода и мы поженимся. И вообще... Считайте, что этого разговора меж­ ду нами никогда не было. Она накл^онила голову и пошла , от него прочь, торопливо, касаясь рукой тополей, что ровно росли вдоль улицы. Ожогин стоял, ссутулившись, тискал в руках мокрую упаковку, не зная, что делать ему с этими злосчастными резиновыми сапогами трид­ цать восьмого размера. Выходит, зря гонорился он перед теткой Ви- надорой, зря убеждал себя, что и он держал больших рыб на багре... Отвергнутый Галей Савушкиной, Мотька Ожогин не находил себе места. Утешения искать приходилось в вине. Он стал напиваться до чертиков, кидался на стены, пугал дочерей, сестру, тетку Винадору. Все, что было как-то упрятано в неглубокой душе, в часы хмельного угара извергалось наружу с бранью, угрозами, злобой. Грозил он Са- вушкипой, грозил Винадоре, которая уж совсем ни в чем не была перед ним виноватой, замахивался на Лору... Всем от него доставалось, всем он, как говорится, сыпал соли на хвост. Хмель проходил, Мотька утихомиривался, ник головой и думал о себе с жалостью, готовый заплакать. А нередко и плакал, размазывая по щекам слезы. В буйные ночи, затаившись мышью в углу, тетка Винадора шепта- ■ла молитвы, призывая «тихого ангела» слететь на плечо неугомонного племянника. Но «тихий ангел» слетать не хотел, и Мотька злобился Тетка Винадора боялась, как бы он в гневе не порешил кого, и собра лась идти просить помощи не к участковому старшине Аркаше Вахла кову, а к соседке своей, Пее-Хомячихе. Может, думала Винадора, воро жейная старуха нашлет на Галину Савушкину любовь к ее племяннику Прежде она в такую возможность не верила, а теперь ей, сердобольной казаться стало, что они бы сжились, друг к дружке приладились. Гля дишь, Мотька бросил бы иить-буя'нить, за ум бы, за дело взялся. Доб рая Винадора тут перешагивала начертанные границы своего миро творчества. 6 \ Среди прочих домов в Кудрине дом Пеи-Хомячихи••'выделялся вы­ сокой, оранжево-яркой трубой, с дырявым (для пущей тяги), перевер