Сибирские огни, 1984, № 6

Поздняя, стойкая живостЬ этих цветов как-то мало трогала душу Николая Савельевича, но жена радостно, ревностно оберегала воз­ деланный ею цветник, хотя никто на него и не посягал. Только од­ нажды из хлева у них выскочили поросята и прямиком ворвались в палисадник, потоптали, порушили клумбы, сломали какой-то редкий вид георгина... Катя готова была тут же зажарить пронырливую ско­ тину. На глазах у нее блестели слезы. Николай же Савельевич, дер­ жась за живот руками, покатывался от развеселого смеха... Долго потом еще улыбался он, бросая иногда мимолетный взгляд на свой палисадник... Совхозные гаражи находились неподалеку от дома Румянцевых. Николай Савельевич шел туда через мокрый пустырь, заросший бурь­ яном. Колючки высоких репейников и густой череды цеплялись ему за одежду. Поднявшись на взлобок пригорка, он увидел Рудольфа Осваль- дыча: тот стоял подле своей машины, невысокий, плотный, свесив по швам тяжелые, огрубелые руки. Это была у Теуса обычная поза: встанет, не шелохнувшись, и ждет. Любитель шутить и сам легко сносивший шутки, Николай Савельевич как-то сказал Теусу: — Ты, Освальдыч, не обижайся, но я хочу насчет тебя выра­ зиться. Позволишь? — Валяй, — спокойно и добродушно отвечал Рудольф Ос­ вальдыч. — Ты так капитально стоишь на земле, что тебя и домкратом не стронешь с места!. — Гы-гы! — посмеялся Теус.— Такой характер. — Хороший характер, Освальдыч, основательный! От похвалы лицо Теуса покрывалось пятнами сложных оттен­ ков — от соломенного до фиолетового, а губы расплывались в самой радушной улыбке. Вообще между директором совхоза и водителем закрепленной за ним машины лежало полное понимание. Таким душевным отноше­ нием можно было только завидовать. За годы они крепко сработались. — Дружище Освальдыч,— сказал Румянцев, беря шофера за локоть.— Кати-ка скорей в Рогачево, вези сюда Чуркина. Пусть за­ хватит вчерашние данные в сводку по всем показателям и полный перечень материалов, оборудования для коровника. — А новостройка у Чуркина что надо ■выходит,— заметил Ру­ дольф Освальдыч. — И я о том же. Доделаем — нос Кислову утрем, посрамим его за нерасторопность. Жду вас в конторе. Теус вместился в машину и покатил. Румянцев шагал к конторе совхоза и прикидывал, сколько ж они с Освальдычем за эти годы исколесили пространства. Многие тысячи верст! И памятны больше всего самые первые дни... Не ведал тогда Румянцев, как обширны «владения его». Молча­ ливый, задумчивый здоровяк-эстонец поначалу стеснялся заговорить знай с прилежностью и терпением возил нового директора по землям большого хозяйства. А дороженьки были — сущее наказание: моча­ жины да топи. Машину на выбоинах швыряло из стороны в сторону, и в самую пору водителю бы тут изругаться, но от Теуса — ни одно­ го сорного слова. Лишь изредка покряхтит да покашляет... Ну и простор! Ну и воля... Десятки маломощных артелей постепенно утратились, а вместе с ними прекратило свое существование и множество деревень. Едешь, едешь — мелькнет косогор, усеянный мелкой травой на выгонах да высоченной пожухлой крапивой на заброшенных огородах. Встанет перед глазами похилившийся черный амбар или низенькая изба с выклеванными окнами. А то и того не встретишь — пустырь. Б ответ 18 '