Сибирские огни, 1984, № 6

руководителя, к которому «в ночь-полночь приди», он тебя выслушает как человека и «по-человечески отзовется», и беспризор­ ников в первую очередь начал подбирать, сначала к себе, а потом детский дом от­ крыл... Корольков полюбил север, отдавал ему себя целиком, однако это не означа­ ло, что писатель не видит в нем того, что будет со временем мешать его росту. Ме­ тоды Крролькова уходят корнями в пер­ вую пятилетку и, может быть, дальше — в эпоху гражданской войны. «Королько­ вы. вероятно, по сию пору незаменимы в авралах, на штурме северной природы,— обобщает Канторович.— Но уже тогда, ко времени второй пятилетки, я не мог пред­ ставить Королькова директором какого- либо передового завода». Время переросло Корольковых. Рисуя таких людей, как Корольков или рабочий Лукьянов, рассказывая о необыч­ ности города Игарки, построенного в ре­ кордно короткий срок, Канторович остает­ ся верным себе: он замечает многое, что еше недостает городу или делается не так, как следовало бы. Горожанам негде провести свободное время, негде отдох­ нуть. День пятилетия Игарки проведен по- казенному скучно, а в довершение всего, об­ ластная газета «захвалила Игарку, не имея о ней ни малейшего представления... Они жестоко обидели игарцев, потому что на- стояшая, невыдуманная Игарка вписала значительную страницу в историю борьбы за советский Север и заслужила. почести в день своего юбилея». Очерк «Сезонники» — «очерк в хорошем смысле социологичен и одновременно это типичный очерк нравов». Так писал М. Куз­ нецов в предисловии к книге В. Канторо­ вича «Сахалинская повесть» (1971). Сам Владимир Канторович определял, что «очерк нравов представляет собой худо­ жественное исследование типичной среды, новых явлений, процессов, тенденций, раз- виваюшихся в разных слоях современного общества». В старой России отходничест­ во было крупным социальным явлением, способствовавшим пролетаризации кресть­ янства. Оно дожило н до наших дней: на строительство Турксиба приходили граба­ ри, плотники и верхолазы, нанимавшиеся ♦на сезон». Организованные сезонные ра боты, регулируемые специальным законо­ дательством, породили понятие «сезонни­ ки». Это не профессия, так как любой за ­ вербовавшийся, кто бы он ни был, пишется «разнорабочим». Достоинство очерка Вла­ димира Канторовича в том, что он вгля­ делся в лица многих сезонников, выяснил мотивы их временного на б—7 меся­ цев — переезда для работы на Камчатке или Сахалине, рассказал об условиях их жизри там, задумался о самом институте сезонничества. Если суммировать все, что он наблюдал, все, о чем он при этом раз­ мышлял, то складывается невеселая кар­ тина. Вывод напрашивается сам собой: необходимо преодолеть сезонничество в нашем хозяйстве, а пока решительно улуч­ шить условия жизни и труда сезонников. «И если сохранились многие нездоровые черты в характере вербовки рабочих', р организации быта на сезонных промыслах и т. п.,-— пишет Канторович.— то немалая Вина за все это падает на тех хоэяйствен- ников, которые за цифрами плана, за свод- кой перестают видеть живых людей, соз­ дателей всех ценностей на земле». С такой высоты тогда, в 196^ году, взглянул писа­ тель на, казалось бы, частную задачу — ведь процентная доля для сезонников в трудо-балансе страны сравнительно неве­ лика. Однако на такую работу чаще всего вербуется молодежь, в том числе девушки, быт которых на промысле попросту не­ устроен, в результате калечатся души, ка­ лечатся судьбы. Печальные, подчас траги­ ческие истории рассказаны в кратких глав­ ках «Старуха», «Москвички», «Манька», «Смерть Марии» — почти каждая героиня этих историй взывает о помощи. Беда з а ­ ключается ещё и в том, что «юные сезон­ ницы по неопытности могут принять за норму тот грубый быт, который окружает их на промысле». Не всех, однако, посе­ щает такого рода беспокойство. Одна не­ пробиваемо-забронированная дама, узнав, что Владимир Канторович собирается пи­ сать о сезонниках, изрекла: «Сезонники — не главное, не ведущее в нашей жизни. Значит, и писать о них нечего!» Кайторо- вич все же написал, уверенный, что судьба сезонников не может не изме- ■ниться. Контингент устойчивых сезонников-муж- чин характеризуется их названием. — «ш а­ тун», «потребитель», «огарок» и т. п. Есть семейные бараки на промыслах, в них жи­ вут люди работящие, честные, но по наб­ людениям Анны Корень, которая давно живет на промыслах и близко к сердцу принимает беды девушек-сезонниц, «истин­ ные клиенты оргнабора, от семей и заво­ дов поотбивались... Нальет зенки вином и шйгает павлином среди холостых баб...». Водка тоже бич на промысле, остановить или ограничить доставку водки в разгар сезона невозможно, потому что «торгу, по причине, которая кажется его руковдите- лям веской, необходимо, чтобы план был перевыполнен по «валу» каждый месяц и в каждой торговой точке». Некоторым финансистам и хозяйственни­ кам кажется, что кадровый рабочий невы­ годен на промыслах — ему и разряд надо повышать, и надбавку за отдаленность выплачивать, а в зимние месяцы, когда они не загружены полностью работой, то­ же лишний перерасход. И обнаружив эти убытки, финансисты вместе с недальновид­ ными хозяйственниками требуют «кадро­ вых рабочих заменить сезонными». Всем ходом событий, логикой размышлений, ос­ нованных на фактах,- писатель доказывает, что «дешевый» сезонник обходится госу­ дарству дороже кадровика, а если взять в расчет нравственные потери, то они не­ исчислимы и никакими рублями их не из­ меришь. Именно об этом горячо и заинте­ ресованно напомнил нам Владимир Кан­ торович в очерке «Сезонники». Мы убедились, как широк круг наблю­ дений Владимира Канторовича-очеркиста. У него возникла блистательная возмож­ ность сравнить то, что было три десятиле-