Сибирские огни, 1984, № 6

ко открыты и видят новое, сегодняшнее, чем живет Сахалин, а. значит, и современ­ ные нивхи...». Таким предстает писатель и тогда, ког­ да пишет о народах Севера, и тогда, ког­ да рассказывает о народах Башкирии и Дагестана. С точки зрения европейца в Дагестане, например, много было странно­ го, необычного в первые годы Советской власти. Но не эта сторона интересовала писателя, а глубинные процессы, совер­ шавшиеся в человеческих душах. Рушатся вековые обычаи во взаимоот­ ношениях между мужчиной и женщиной в Дагестане. Как это происходит, мы уз­ наем из очерка «Патимат Шикшаева» (1935). Взят самый сложный случай. Па­ тимат, ставшая коммунисткой, уважает мужа за то, что он сам позвал ее к новой жизни, помог стать грамотной, поступить на ситцевую фабрику, где и сам работал — неслыханное по тем временам поведе­ ние мужчины. Однако вдруг обнаружи­ лось, что муж Патимат оказался пособ­ ником воровства на фабрике. Что делать Патимат? Как справиться с бедой в семье и выполнить долг коммунистки? Нелегко дается ей решение — публично на суде обличить мужа. Присутствующие пораже­ ны ее мужеством, ее смелостью. И не ме­ нее поражены они были, когда Патимат стала просить не наказывать мужа сурово: «Все-таки... хорошему он меня учил...». Сложно, трудно овладевает человек новы­ ми нравственными понятиями, но какой свет пробивается в нем, когда он ими ов­ ладевает! Как в Дагестан, так и в Башкирию Вла­ димир Канторович приезжал не один раз и не на короткий срок. В первом же про­ изведении из цикла «Башкирские расска­ зы» (потом переименованные в «Бурзян- ские рассказы») он сообщит: «Перед поездкой в Бурзян я прожил немало времени в индустриальных райо­ нах Башкирии: на строительстве моторно­ го завода под Уфой, в нефтяном Ишим- бае, на старейшем заводе в Баймаке. По­ всюду я сближался с представителями баш­ кирского пролетариата. Молодые и пожи­ лые, они составляли первое поколение ра­ бочих, ибо большая индустрия пришла в Башкирию с советской властью. Многие из них несли на себе груз традиций и пережит­ ков прошлого... Поэтому после знакомства с индустриальными районами неудержимо потянуло к башкирской старине—в степь, в горы, откуда вышли мои друзья, молодые (хоть не всегда по возрасту!) башкирские рабочие». Современность и старина, действитель­ но, переплелись в его рассказах, и сдела­ но это было с большим тактом и любовью. Чуткость Владимира Яковлевича, его понимание народного творчества обнару­ живается едва ли не 8¾ всех рассказах, если творчество понимать шире — как вдохновенный труд, как мастерство в лю­ бой сфере человеческой деятельности. Прошлое между тем стояло рядом, мно­ гие его помнят, помнят русского начальни­ ка Филатова, который хлебопашество, чи- ■ стоту в доме, порядок на усадьбе насаж­ дал розгами. Когда спросили старика, за что же его пороли, он не без юмора отве­ тил: «А кто его помнит, за что башкир драли». Изображая новое обстоятельно и точно, Канторович рисует в цикле «Лич,- ная жизнь» некоего комсомольского деяте­ ля на .Уфимском моторном заводе (УМЗ), который то и дело произносит «пламен­ ные» речи, организует и проводит много- . часовые заседания. Задергал, измучил он всех своей «активностью», самому почи­ тать, с людьми по душам поговорить ему недосуг, но он убежден, что поступает правильно, «патриотично» по отношению к заводу; «На УМЗ — не до любви, не до личной жизни! Здесь — как на фронте!» Башкирский писатель Мурат Рахимку- лов в предисловии к книге Владимира Канторовича сказал: «Башкирские расска­ зы... были напечатаны более тридцати лет тому назад в московских журналах «Ок­ тябрь» и «Наши достижения», но они и сегодня сохраняют значение благодаря подкупающей непосредственности и досто­ верности, убедительно показывают ду­ ховный рост народа, тягу к новой жизни, к новой культуре». В октябре 1956 года Владимир Канто­ рович вернулся к творческой работе. И первое, что сделал,— отправился путеше­ ствовать по ' стране. Побывал он и на стройках, и в малых городах, съездил сно­ ва в Дагестан и Башкирию, на Камчатку и на любимый им Сахалин. Он пристально и жадно вглядывается во все, что там уже свершилось, отмечает большие перемены к лучшему. И новые его очерки и рассказы, новые книги, наполненные сопоставления­ ми и сравнениями с тем, что было там же тридцать лет назад, зазвучали у него с особой содержательностью и глубиной. Однако из всего многообразия художе­ ственных и публицистических работ после­ дующего времени следует выделить, вви­ ду их принципиальной важности, три про­ изведения — повесть о строителях «История инженера Ганьшина» (1957), книгу «В молодом городе» (1960) и очерк «Сезонники» (1963). Они значительны прежде всего тем, что касаются проблем, которые и поныне актуальны; они послу­ жат автору как живой опыт для создания перспективной теории оче|зка в книге «З а ­ метки писателя о современном очерке»; они позволят ему обращаться к непосред­ ственно изученным явлениям жизни, когда он вплотную займется темой «Социология и литература». Писателем-социологом он стал до того, как начал заниматься собст­ венно социологией. В 1957 году, в альманахе «Наш совре­ менник» опубликована повесть «История инженера Ганьшина», конечно, основанная на строго документальном материале,— острота проблемы не позволяла поступать иначе. «Для рассказа о строителях я соз­ нательно взял себе за образец очерки Овечкина, работающего на обобщенном («неадресном») материале, рассматриваю­ щего любую, хотя бы и хозяйствень}ую проблему в аспектах нравственном и пси­ хологическом»,— так определил свою .за ­ дачу Владимир Канторович и вскоре полу­ чил одобрение от Валентина Овечкина: