Сибирские огни, 1984, № 6

соту не только в природе, но и в человеке Он создает женские портреты. Импульсом к новой работе был заказ- написать картину о балете. Началась новая линия в творчестве Три- шина. Его захватил этот мир — мир нежно­ сти, мир робости, беззащитности, мир естественности. Неповторимая красота те- * ла женщины. Пачки — эти многослойные воздушные юбки танцовщиц, плавные движения рук, высокие прически, длинные и прекрасные шейки — что он перед этим миром со своей жесткой кистью, написавшей лома­ ные складки брезентовых роб! Наплывали, толпились, мешали образы танцовщиц Де­ га, Тулуз-Лотрека с их исступленными пируэтами, бурными импровизациями. А его не отпускала высокая нежность рус­ ского балета. Гришин приходил на репетиции балерин и при взгляде на них чувствовал, как под­ чиняют его текучие линии их крадущихся походок, движений, танца. Но как скомпоновать это постоянно льющееся движение? Этого он не знает. Он делает бесконечные подготовитель­ ные работы для картины, в пластике ри­ сунка хочет передать музыку движений и пишет композицию «Ритмы». В компози­ ции метельная круговерть танца. Летящие руки, причудливые лукавые повороты, за­ гадочность поз и глаз, пестрая пена юбо­ чек вокруг бедер — и все это кружение в единой мелодии, которую задает ут­ кнувшийся в рояль и не видящий лью­ щейся вокруг него красоты музыкант. Он пишет эскиз к картине «Жар-птицы». В названии эскиза впервые подсознатель­ но обозначилась тема, в этом — и харак­ теры, и игра. И условность танца, и жен­ ское обаяние. «Балерины у станка» — и руки, и позы — танец и... труд до изнеможения. Гришин воплощает свое восхищение в беглых набросках, скорых эскизах. Приостановив себя, внимательно рас­ сматривает и неспешно прописывает круп­ ным планом, приблизив к зрителю, бале­ рину в индивидуальном портретном пла­ не. Холст называет «Усталость». Общением с натурой Гришин подготав­ ливает себя к главной цели — написанию картины о балеринах. Вскоре картину эту заканчивает. Назы­ вает ее «В артистическом фойе». Еще раз приходится обращаться к тай­ нам искусства. Не уловлено, когда и как рождается цельный образ повести, симфонии, карти­ ны. Сразу в минуты первого озарения, или первый импульс дает только идею, а потом, в процессе медленных и мучитель­ ных поисков из разрозненных фрагментов оформляется произведение в окончатель­ ный образ? Художники могут утверждать — и так и так бывает. Зарождение всех истинных произведений — вне логики. По­ этому они несут на себе печать не уста­ новленных канонов, а индивидуальность творца, его духовную единственность. Иногда, при самом пристальном вглядыва- нии в себя, художник не объяснит, какие ассоциации руководили им, вели к выбору тех или других решений. При объяснении он будет все придумывать, кружась около истины, так и не определив ее. Рассматривая картину Гришина «В ар­ тистическом фойе», чувствуешь его береж­ ное, благоговейное преклонение перед му­ зами танца, чувствуешь, за что Гришин любит каждую из изображенных на кар­ тине балерин. Вот танцовщица перед зеркалом, пока­ занная спиной к зрителю. Прихорашива­ ется. Она обязана быть красивой потому, что цель ее существования на сцене — демонстрировать прекрасное. Она чуть от­ кинулась назад. Сквозь прозрачную пачку (ох уж этот Гришин), проглядывает ее тоненькая, ладная, миниатюрная фигурка. Умеет Гришин неясно какой тоновой и световой иллюзией сквозь кисею выявить даже красоту ее ножек. У балерины, являющейся центром кар­ тины,^ с тщательно прорисованной, как бы сбитой живописной фактурой, улавливает­ ся начало движения, того неуловимого триумфального вращения, которое всегда захватывает зрителя. Третья оперлась на пальцы ноги — это обязательная позиция танца. Сколько раз такое виделось у станка. Каждый жест — неожиданность, каждый жест — изящест­ во. А вот балерина поправляет свою голов­ ку. Какие же у нее естественные, неза­ ученные, кошачьи движения рук. Отрешив­ шись на минуту от предстоящего танца, она в своем милом жесте — не балерина, она — женщина. Балерина, надевающая пуанты, сильная, натренированная, не столько жрица лег­ кой музы, сколько спортсменка. Это видит­ ся при ближайшем, направленном рас­ сматривании, А когда явится она в стихни танца — зрители увидят невесомость, лег­ кость движений, которые пришли к ней через каждодневный и невероятно тяже­ лый труд. Это непроизвольно увидел и отметил Гришин. В умело скомпонованной группке тан­ цовщиц, справа, привлекает внимание си­ дящая на скамейке, задумавшаяся, ушед­ шая в себя юная балерина. Осознанно или бессознательно Гришин придал ей черты египетской богини. Это через века повто­ рившаяся Нефертити. Изящен профиль ее липа, плавна и певу­ ча линия ее удлиненной шеи, спины, рук В трепетной фигурке сибирской балерьь- ны Гришин с тонким музыкальным ощу­ щением мелодии спел ее зрительный об раз. Непосредственное чувство, любовь к каждой балерине — все это так. Но... В картине «В артистическом фойе» каж­ дая балерина пребывает в своем мире Каждая в отдельности они естественны, А сведенные художником вместе они как бы демонстрируют друг перед другом ра­ бочие элементы танца. Они зафиксирова­ ны художником в театральности поз. Ни­ какая мысль и общее чувство не объеди­ няют их. Свою любовь к каждому образу Гришин не сумел собрать в единый, зна­ чимый образ композиции в ее естествен­ ной духовной цельности. Балерины в фойе, если бы показывались их реальные будни, не могут быть в таком качестве, в каком художник принудил их пребывать.