Сибирские огни, 1984, № 6

Ночью, когда все вроде задремали, открылся глазок в их клетку: Товарижчи, осторожный шепот,— мы знаем, кто вас предал, ему все равно не жить.— И глазок опять закрылся. Поляк из охраны,— шепнула Маруся.— Он все приглядывался к тебе, когда баланду разливал. Безбровый такой. Я заметила,— говорит Ольга.— Только зачем приглядывается? — А зачем ему шептать такое? Они замолкают. Утром, когда принесли кипяток и по куску хлеба, Ольгу вызвали на допрос. Она шла темным коридором и чувствовала, как леденеют рукй. Может быть, сейчас она и увидит того, кто предал? Едва ли, конечно, сразу —. очную ставку. Но хоть что-то она узнает. Поймет по вопросам. Но допрашивал штатский следователь и задавал самые общие вопросы; имя, возраст, где живет. Ольга отвечала на вопросы. Раз были с обыском у родителей, значит, известны и имя, и возраст, и адрес. — Зачем такой допрос? — спросила, когда следователь закрыл свою папку. — Чистая формальность. — А почему нас арестовали? — А вот в этом разберется военно-полевой суд.— Он с любопытством посмотрел на нее.— Надеюсь, вы понимаете, что это для вас значит? Она понимала, за агитационную работу в воинских частях — расстрел. И для нее и для Иосифа Свильпова, и для поляков, арестованных в его доме. «Вот что-то и узнала,— думала Ольга, возвращаясь в подвал.— Конечно, ника­ ких «очных ставок» не будет. Зачем им раскрывать своего агента? Знают ли поляки действительного предателя? Маруся и Сергей к полякам непричастны. Ностанут лн разбирать, кто причастен, а кто нет? Что ей делать?» Когда закрыли дверь закутка и она все рассказалаМарусе,та долго молчала. Они опять друг за другом топтались по клетушке. — А если связаться с этим конвойным? — прошептала Маруся уже перед самой раздачей баланды. — Но что он может? За порогом часовой, у ворот часовой. И на воле не знают, что мы здесь. Деревянная уборная недалеко от забора. Конвоир выводит Ольгу из подвала и ждет, пока та выйдет из уборной, чтобы отвести обратно в клетушку. Она приглядывается к безбровому лицу конвоира. Говорит тихонько; — Хорошее занятие для польских солдат! — Чем помочь вам? — солдат глядит ожидающе. Лицо серьезное, в глазах сочувствие. — Пока не знаю,— отвечает Ольга.— Когда собирается военно-полевой суд? — Обычно — ночью. А утром приводят в исполнение приговор.— Он впускает Ольгу в клетушку и закрывает за ней дверь. — Третья доска снизу шатается,— говорит Ольга Марусе.— Надо ее как-то оторвать, обязательно до вечера...— Ольга уже не чувствует холода,— Если бы... Если бы удалось Иосифу убежать... — Ты что? Такой здоровый дядька. ДлН него надо половину уборной расша­ тывать. Они теперь топчутся на одном месте. Жена Иосифа испуганно и с надеждой смотрит на Ольгу; — Что вы? Его тут же расстреляют, при попытке к побегу. Надо вам бежать! — Точно,— шепчет Маруся.— У тебя явки. И потом, не будет тебя — какой суд? Просто собрались поляки — земляки в гости. Тебя они и знать не знают! — Да боже ж! Да только бы удалось вам,— шепчет жена Свильпова п прижи­ мает руки к груди.— Чистую правду Маруся говорит; мы же ж родня, пришли по- проведовать. Да мало ли? Да может у нас у кого именины или еще что?— худень­ кая женщина смотрит на нее как на спасение. Ольга понимает, что совсем не так будет рассуждать трибунал, что у них своя логика. Но попытаться? Нельзя упускать пусть и не очень надежного случая. К обеду им дали котелки, бак с похлебкой принесли в проход между клетками.