Сибирские огни, 1984, № 6

и машина .отыскивалась. Не отказывался от участия в таком человеческом деле, и Рудольф Освальдыч. Дети для Кати" всегда были дороги, будь то свои или чужие. Со своими тремя ей достается. Отцу все некогда, он и' дома-то иногда не дочует — то в район, то в Тигровку, а в Тигровку легче заехать, чем оттуда выехать. Дождь прольет, порасквасит глину и — стоп ма­ шина! Подвернется тягач из экспедиции — выручит. Нет— жги кос­ тер, кипяти в котелке чай. Когда в Кудрине не было гостиницы, дом Румянцевых многим гостям распахивал двери. Секретарь ли райкома приедет, из район­ ной милиции кто, Кислов ли пожалует -г- милости просим. Вот по­ стель, вон стол с самоваром, кастрюля со щами на печке. Как гово­ рится: чем богаты. Гости в доме — хозяйке хлопоты. Но уж такая она вся порывис­ тая, что у нее на плиту все быстро приставлено, парится и жарит­ ся, гудит самовар, пахнет мясом, пережаренным луком. Никто из гостей от Румянцевых голодным не уезжал. Катя могла и среди но­ чи подняться, квашню завести, печь натопить, настряпать румяных, с хрустящей корочкой пирожков. А когда затевались пельмени, она командовала: — Засучивайте, гости, рукава, становитесь к рабочему месту. Пельмени — стряпня коллективная. Иной гость и не ждет указаний, а сам добровольно становится в ряд к столу. Мясо прокручено, тесто раскатано, и ровненькие «ушас­ тики» ложатся на убеленный мукой противень. Катя относилась к тем умным женщинам, которые совершенно не ставят цели командовать в доме и мужа держать, что называется, в повиновении. Но власть ее, как бы сама собой, тонко распростра­ нялась на Йиколая Савельевича всегда, и особенно когда это было необходимо. Она умела видеть, ценить и щадить его мужское до­ стоинство, зря не шумела и не понукала, а просила сделать то-то и то-то, как бы советуясь. Такое отношение ему было по нраву, и она была этим тоже довольна. Как муж, как глава семьи, Румянцев ни­ когда не занимался ненужным восхвалением жены, этим дешевень­ ким подхалимажем. Зато по большому счету знал ей истинную цену. ...Они только-только перебрались в Кудрино, обосновались в том доме, где и теперь живут. Дом им понравился — просторный, вы­ сокий, снаружи красиво отделан фальцованным тесом. Летом с улич­ ной стороны — вьюнки от завалины до карниза. По изгороди — по­ ленницы дров. Есть огород и есть где держать скотину. Одно плохо — не было своей бани. Но баня была приличная у соседей напротив. Договорились, что раз в неделю будут ходить туда. Однажды по осени Катя топила сама, вроде бы выгребла все головешки, задвинула вьюшку, помыла полы и в предбаннике, и в парной, плеснула на камни из ковшика — проверила крепость пара. Осталось выскоблить лавки, полок, как это делала ее мать когда-то. Скоблить начала, а что было дальше — не помнит... Очнулась она уже дома, услышала с разных сторон далекие, тонкие голоса, будто писк комаров, увидела мутные лица — мужа, детей, соседей. И белый халат врача... Голова раскалывалась от бо­ ли, но эту боль подавляла другая, невыносимая — боль в лопатке, словно кто в нее выстрелил или ударил ножом. — От угара ее мы спасли,— говорил врач, от которого сильно пахло нашатырным спиртом.— А вот ожог... Необходимо срочно везти в Парамоновку, а может быть, даже в область. «Я потеряла сознание и упала спиной на раскаленную печь!» — подумала Катя, и перед глазами ее опять все поплыло, закружилось. — Ожог тяжелый,— сказал врач, но Катя уже не слышала его слов. На правой лопатке у нее был выжжен лоскут кожи, величиной с