Сибирские огни, 1984, № 6

саяогам, заверил Новониколаевский Совет, что его войска не будут выступать против Советской власти, но комиссию в вагоны не пустил. ■ «Р азве можно верить такому щеголю? — неприязненно думает Августа.— И не- спрбста они устраивают эти танцы! А наши бывшие гимназистки — дуры набитые — льнут к офицерам!» Дома, стараясь не шуметь, она пробирается в свою «боковушку» — небольшую комнатку за печкой: стол, кровать под белым покрывалом, на стене полка с книгами. Нехитрый гардероб тоже на стене под льняной занавеской. Маленькая комнатка, но главное ее достоинство — отдельная. • Младшие сестры и брат — в общей. Все спят уже давно. Августа снимает со стены свежую белую блузку — для завтрашнего праздника. Утром успеть подгладить. А сейчас немедленно спать. Среди ночи ее будят звуки военного оркестра. «В се еще танцы»,— сквозь сон думает Августа. Музыка приближается. Августа поднимается с постели, подбегает к окну, отдергивает занавеску и в раннем рассвете видит, как по Обскому проспекту маршируют к центру города колонны солдат. Чехи! С винтовками!' Немедленно пре­ дупредить наших; чехи выступили. Вот почему у них были такие самодовольные лица вечером! Августа быстро одевается и выскакивает в кухню. Вера в теплой-маминой кофте поверх ночной рубашки и отец — старенький ж е­ лезнодорожный китель наброшен прямо на нижнюю рубашку — сидят возле пустого кухонного стола. Мама — совсем одетая, даже фартук повязан — прислонилась спиной к’ остывшей печке. Все трое моЛча глядят на Августу, военный оркестр здесь гремит еще громче. — Я в горком! Чехи маршируют! — бросилась Августа к вешалке. Но мама поймала за руку: — Не пущу! Там" пулемет бьет. Взрывы какие-то. И в это время раздаются громкие нетерпеливые удары в дверь. Августа _метну­ лась было в сени, но мать остановила ее и сама пошла открывать. Вошли двое чехов с винтовками и русский в офицерском мундире. «Уже напялил!» — подумала Августа и тут же узнала — это же сосед, сын генерала, живут через несколько домов от них. У генеральского сына в руках бумажка, он заглядывает в нее и спрашивает: — Августа Бердникова кто из вас? ' . «К ак будто сам не знает! И тут надо поломаться». — Я — А в г у т а Бердникова! — она выходит вперед, загораживая мать и сестру. — Ты арестована! • — А я не помню, чтобы мы с вами были на ты,— говорит Августа^ стараясь по­ нять, что же произошло.— И какое вы имеете право арестовывать. Сейчас не царское время! — Ты скоро узнаешь, какое сейчас время! — с угрозой отвечает бывший прапор­ щик и обращается к чешским солдатам: — Постерегите е е Я за русским конвоем,— И выходит из дому. Хмуро молчат у двери чешские солдаты. Пожилые. Один — в очках, опирается на винтовку, поставив ее перед собой. — Что же мы будем так молча ждать их благородие? неожиданно говорит отец.— Ты бы, мать, угостила служивых чайком, а ты бы, дочка, собралась получше, обулась бы — вот, чувяки на босу ногу. Ночь-то холодная, поведут — замерзнешь.— И указывает почему-то на дверь общей комнаты.— Ну, мать, чего прилипла к печке? У тебя, однако, и .капустка соленая еще есть.— И выжидающе смотрит на чешских солдат.— Как, господа, от чайку не откажетесь? К соленой капустке мы и стопочку найдем! Чехи вопросительно переглядываются, и тогда отец встает, подталкивает Августу к общей комнате, подходит к печке, отстраняя мать, вынимает горячий чайник. Августа входит в комнату, прикрывает за собой дверь, сопят во сне младшие: сестренка с братишкой. Туманное утро заглядывает в окно. А рядом — дверь. Как она сама не вспомнила про этот выход. Отец подсказал. Августа подходит к двери, снима­ ет крючок, осторожно открывает дверь, выходит и задвигает задвижку с другой сто­ роны. Спускается в огород, пригибаясь за кустами смородины, обжЬдит дом, пролазит между жердинами в соседний огород, через него — на Обской проспект.