Сибирские огни, 1984, № 6

Под набережной твердый пласт воды. А вдалеке, на тальниковый остров, там неизвестно чьи ведут следы и кажется, что даже скрипнул воздух!.. На север тьма сдвигается стеной, и всходит солнце, и в минуту эту ^иы тянемся, как к чаьие сльодяной, на цыпочки привстав, глазами к свету. Глазами к свету... Будто навсегда замерзнет он в своей последней точке. И мы погибнем, если и тогда рискнем суьцествовать поодиночке. Валентин Махалов * * * Не в первый раз и не в последний В глуши таёжной, у костра. Мой молчаливый собеседник Со мной проводит вечера. Похожий чем-то на медведя. Охотник старый и рыбак. Душистый чай из кружки цедит, А после — курит злой табак. И слушая мои рассказы О шумной жизни городской, Он изредка роняет фразу. Итожа сказанное мной. Она, исполненная мысли И пониманья бытия. Почти всегда точна, как выстрел Его старинного ружья. В своей неколебимой вере. Познавший вкус добра и зла. Он на аршин таёжный мерит Мои поступки и дела. И в правоте его суровой, гГде каждый миг непогрешим. Есть настоящая основа Спасенья тела и души. Скупых воспоминаний память Опять во мне, как боль, остра. Дрожит малиновое пламя Почти угасшего костра. И где-то в уголках сознанья, Как в неизведанном краьо, Вдруг зашевелится желанье Переиначить жизнь свою. Живет на свете женщина Невесело и странно. Как ветер, переменчива. Как совесть, постоянна. В ней боль земная смешана С последнею надеждой. Живет на свете женщина Красивой VI нездешней. Свои глазв-печалины Она несет по городу До смелости отчаянно. Возвышенно и гордо. С путями этой женщины Задумчивой и строгой Случайно перекрещены Мои пути-дороги. Я знал ее любимого, Любимого, неверного. Никем не заменимого В душе ее, наверное. Рассветы, весны, осени С ним накрепко запомнены. Куда его забросили Дороги заокольные! Ужели его, грешного. Ни разу не окликнула Тревога этой женщины, Любовь ее великая! Прошу у жизни малости, Прошу у жизни милости — Не доброты, не жалости, IА просто справедливости. Михаил Небогатое НАШ КРАЙ Мы любим край кузнецкий наш. Где аромат таежный стоек. Навек вошли в родной пейзаж Заводы, краны новостроек. Красив, не скажешь ничего. Наш край — и снежный, и зеленый... В рабочем облике его Чертою главной — терриконы. Они стоят почти везде — В лесу, среди степных просторов, Напоминая о труде, О славе доблестных шахтеров. Шахтерам, гвардии их всей, С кем навсегда судьбою связан, Кузбасс, Кузнецкий наш бассейн Высоким именем обязан... Копры—-в рубиновых'лучах, А в глубине, врубаясь в горы, Плаь4ету дёржат на плечах Богатыри Земли — шахтеры!