Сибирские огни, 1984, № 6

задышала еырая^заря, > ветер тронул траву, • проьыурьнал по низинам осокой, расплескался туман, и забулькала песня, морозя гортань глухаря. Я ударил еще раз. И умытое росами солньге поднялось и качнулось могуче над зубчатой стеною тайги, запарйла земля сквозь раскрытые пРры подзола, и, искрясь, золотистая жвачка потекла по клыкам кабарги. Будет день! Будет мир для тебя! В третий раз я ударил в ладони! Пой, пернатый народ, хлопай крыльями взлетно,. взвивайся, свисти! Светлым духом плывите по знойным полянам ромаьииа и донник, рёв маралий, вставай и про утро моё возвести!.. Виктор Вишняков ОТЦОВСКАЯ ШИНЕЛЬ За окнами безлюдный сад. Февральская метель, А в доме — двое паь^анят И старая шинель. Звенело жалобно Стекло. Дремала печь давно. Нас согревало, как могло. Отцовское сукно. Нам было с братом невдомёк В вечерней синеве,— Что самокрутки огонек Жил раньше в рукаяе, И что на фронте, иногда, Была шннель, как дом... Бессильны были холода Перед ее теплом. Мы засыпали под метель. Родным теплом дыша. И укрывала нас шинель. Как стены блиндажа. Сергей Донбай * * * От дерева или от деда Наследственно, издалека Поманит столярное дело. Потянется к сручью рука. И, ты погляди, что откуда, Я сам и не знал, что могу! В. Баянову Рубанку — вить стружку нетрудно, И гвоздь — подчинен молотку. Всего-то — остругана плаха Для будущего стеллажа. А вот уж вспотела рубаха! Обрадовалась душа! Николай Колмогоров Пускай заснежен мир, но глубока та полынья в созвездьях над зимою, где город наш поившая река очнулась вдруг наутро ледяною. Пришла в себя и встала у домов, чьи кубики чернеют выше кромки. В лицо пахнуло холодом холмов, и звуки долетевшие — негромки.