Сибирские огни, 1984, № 5

увидел он издали человека, который, стоя у самого Чузика, вытряхивал что-то из сумки в воду. Вытряхнул, постоял и шаткой .пьяной походкой направился в Кудрине. По этой вихляющей походке Савушкин безоши­ бочно определил, что это Мотька Ожогин, мужичонка беспутный, горь­ кий пьянипа. О нем говорили, что он человек кособенистый. Не так дав­ но он приехал сюда вдовцом с двумя дочерьми и сестрой Ларисой. Были они васюганские, а здесь поселились в доме родной своей тетки Винадоры, незаметной, спокойной, робкой старушки. В Кудрине Мотька Ожогин принимался за многие дела — то объездчиком был, то рыбаком, то охотником, но толку от него нигде ни в чем не было по причине его дремучей лености и пристрастия к спиртному. В охотниках он бра­ коньерил, мог, не моргнув глазом, чужую добычу вытащить из ловуш­ ки, проверить не им ставленные сети. Держал Мотька собак и морил их голодом. Тощие, вислоухие, со страдальческими глазами, они увязыва­ лись за каждым прохожим, обшаривали помойки. Иногда Ожогин кидал какую-нибудь завалящую корку собаке и принимался обнимать оголодавшее животное, целовать в нос, выговаривая при этом притор­ ным голосом: — Ух ты, мой Бобочка! Ух ты, сволочь! А Бобочка пуще ласки хозяйской хотел просто жрать... От таких людей, как Мотька Ожогин, мудрость и опыт велят дер­ жаться подальше. Савушкин так и делал: поздоровается и мимо пройдет. Тогда у реки, опоенав удаляющегося Мотьку, Хрисанф Мефодьевич подумал: а что он тут, варначина, делал? И подошел к тому месту, где стоял только что Мотька. Над Чуэиком по воде скользил пар, стужно было до онемения пальцев. Савушкин поозирался туда-сюда, ничего не заметил особенно­ го, хотел уже дальше пойти, но вот внимание его привлекло что-то странное: на тонкую, пологую кромку берегового песка, ниже по речке, выбиралось... жаба не жаба, крыса не крыса — издали не понять что. Жабе неоткуда было взяться в такую холодную пору, а водоплавающая крыса передвигается быстрее... Ондатра? Так слишком мала. Из лю­ бопытства Савушкин подступил ближе и увидел... слепого щенка. Вон что! Мотька Ожогин приходил сюда топить помет от своей сучки. Была у него тогда, оставалась от прежней охоты рослая лайка. Она приноси­ ла приплод исправно, но Мотька щенков не раздавал, а пускал их, как говорил, «в ликвидацию». И делал это на свой лад и манер. — В ведре утопить не могу—душа стынет, как они начинают на край ведра пялиться,— разглагольствовал он, шлепая толстыми, всегда слюнявыми г у б ам и .- А в Чузик вытряхнул — течением уволокло, и никакого тебе страдания чувств. При виде барахтающегося в осенней воде слепого щенка Хрисанф Мефодьевич крякнул от удивления и вслух произнес: — Гляди-ка чо! Все твои братья-сестры давно пузыри пустили, а ты плаваешь! На что-то, поди-ка, надеешься? Цепкий однако же ты! Савушкин хотел носком сапога отпихнуть несмышленыша в глу­ бину, чтоб уж скорее утоп и не мучился, да вместо этого наклонился взял мокрое, дрожащее существо, сунул себе за пазуху и сказал: — Выживешь —хорошо. Околеешь —печали не будет Хрисанф Мефодьевич принес щенка в избу, положил"' на сосновые стружки в старый посылочный ящик, где слепое собачье дитя попищало подрожало и затихло, угревшись. ’ ^ Савушкина тогда была в запуске. Хрисанф Мефодьевич сбегал к соседям за парным молоком. Идет с кринкой, а навстоечу ему важно__вышагивает на мягких лапках их собственный кот, черный ат­ ласный, молодой (это из него потом вышла «выхухоль») и ташит'в зу­ бах спасенного щенка, точно хомяка или крысу. Хозяин тут же как Кормил он его из маленького флакончика через соску. Дети ему