Сибирские огни, 1984, № 5

верст по двадцать и тоже отчаялся напасть на след пропавшего отца. Рассуждал, что он и так где-нибудь мог по дороге упасть от слабости, потому что за ним и ранения числились, и контузия, и отравление газами.. Савушкин все пастушил. Весна перешла в лето, траву по окрестно­ стям выбили, и Хрисанф Мефодьевич надумал гнать скот подальше, в вершину речки Березовой. В полдень он варил у костра похлебку и услышал, как коровы его пришли в буйство — ревели тревожно и дико, будто почуяли кровь или зверя. Хрисанф Мефодьевич поспешил к стаду, а от стада навстречу ему бежал подпасок — бледный, с трясущимися губами, в разорванной о сучок рубахе. — Дядя Хрисанф,— кричит,—там на берегу человек лежит... запах от него муторный! По головкам бахил, по одежде Савушкин узнал своего отца. Одеж­ да истлела, а труп исклевали вороны... Выходило так, что отец до озера и не дошел —удар пристиг его здесь, у речушки. Может, напиться хотел, да не смог... А коровы ревели: их сюда приманила соль, а запах тлена взбудора­ жил животных. С трудом отогнали скотину, а позже Хрисанф Мефодь­ евич привез сюда гроб и похоронил останки родителя своего. Вытесал крест из кедрового дерева, вкопал в изголовье... Крест и теперь стоит... Когда случается быть здесь Хрнсанфу Мефодьевичу, он подходит к кресту, кладет на него тяжелую руку, другой снимает картуз и мол­ вит тихим, глубоким голосом: — Вот и опять я к тебе пришел... Знаю, ты на меня не в обиде. Чему доброму ,с детства учил — я помню. Зла не чиню никому. Хороше­ му человеку — завсегда помочь рад... Дома детишки растут. Жена, слава богу, выздоровела. У меня ладно с ней все, как завещано было тобой. Не обижаю... Хорошо тут, наверно, лежится тебе — у спокойной- ю реченьки?.. Печь в зимовье, сваренная из толстого листового железа, гудела под завывание ветра, искры и дым из трубы метались под плоской за ­ снеженной крышей. Хрисанф Мефодьевич сводил попоить коня, насыпал в фанерный! ящик овса и, пригнувшись, нырнул в избушку, где уже витал жилой дух. На столе, у окна, ярко горел фонарь, заправленный соляркой. По середине зимовья, от двери сразу, был узкий проход, в конце которого стоял нешир 01 кий стол, но довольно высокий, с ножками, как у топча­ на,— крест-накрест. Нары располагались по обе стороны от прохода и были достаточно широки для того, чтобы вместить и шестерых чело­ век при нужде. А когда народу приваливало побольше, укладывались и в проходе на пол, подостлав кошму. Укрывались шубами, телогрей­ ками — всем, что подвертывалось под руку. На пол обычно ложился Савушкин, уступая свое место слева у стенки кому-нибудь из гостей поважнее, тому же Румянцеву. Не ночевать же было директору совхо­ за под порогом, хотя тот, будучи человеком житейски простым, никогда в походной жизни претензий не предъявлял. — Я, братцы,— говорил Николай Савельевич,— могу спать, как спал Святослав, на земле, подложив под голову седло. А нет седла — обойдусь и поленом. Давно Хрисанф Мефодьевич и Румянце® жили душа в душу, отно­ сились друг к другу приятельски, только Румянцев, бывало, подтруни­ вал над Савушкиным, а Савушкин подтрунивал над директором, но как-то стеснительно, робко. Румянцев же за словом в карман не лез. Что Г 01 ворить, любил Савушкин, когда у него приезжие погостить оставались— 2 Сибирские огаи М д