Сибирские огни, 1984, № 5

дуется перед Ильиным в сокровенных сво­ их мечтаниях и сомнениях. Ермак сам выбрал свою судьбу. Но не одна лишь злая обида на хозяев за отца и братьев, запоротых, сгноенных в «земля­ ной яме» сделала его вожаком вольницы. Исконное русское правдоискательство, стремление преодолеть «тесноту жизни» оказались сильнее любви к жене и сыну (В. Сафонов дает свою, художественно достоверную, версию прошлого. Ермака), сильнее смертельной опасности. «Жизни краю нет, пока дышит человек., Ищи свое. Иди, Ермак... И решил я тогда: везде путь человеку. Надо будет — далече пойду: где русская душа не. бывала — и туда дойду. Дойду и сыщу — чего искал, и отмщение найду за все». Как истинный герой Ермак проверяется единением с народом, умением выразить интересы нации и своего времени. Соединение легендарного и конкретно­ исторического в судьбе Ермака побудило В. Сафонова наряду с художественной кон­ цепцией его личности и рассказом об эпо­ хе дать в романе документально-публи­ цистические отступления в будущее. «Пошли ярмачить!» — так высоко навсег­ да стала в умах их (казаков — С. Р.) прежняя грозная слава атамана. И это словцо, и названия гор, перенесенные за тысячу верст со светлого юга, жили потом еще века и дожили до наших дней». В этих рассуждениях писателя содержит­ ся интересная мысль о том, что истинная заслуга Ермака и его сподвижников в спо­ собности, пусть даже интуитивной, подчи­ нить личные цели историческим. Подвигом их дело становится именно тогда, когда государственные интересы берут верх над намерениями эгоистическими. На Ермака равнялись идущие ему во­ след, еще далее на восток, русские земле­ проходцы, рассказы о которых В. Сафонов вводит в эпилог, романа, тем самым утверждая значимость и патриотическую направленность начатого Ермаком иред- приятия. Бессмертна слава человека, если дело его прорастает, через «даль грядущих лет». Эта историческая метафора становится основ­ ным сюжетным стержнем поэмы Л. Н. Мартынова «Ермак». Глубокое знание прошлого, исследовательский подход к истории порождает у поэта ту степень осмысления события, когда в отдельном факте угадывается обобщение, а оно, в свою очередь, дает начало конкретному зримому образу. Как верно заметил С. З а ­ лыгин в своем предисловии к историче­ ским поэмам Мартынова: «Творчество на­ чинается там, где раскрывается смысл со­ бытия, его идея, его работа на будущее и собственное отношение к нему художника». В каком направлении будет развиваться дальше Ермакова тема? По-прежнему силь­ на в литературе народно-поэтическая тра­ диция, удачно продолженная, например, в стихотворном либретто новосибирского поэта В. М. Пухначева (для оперы A. Касьянова «Ермак»), где образ Ермака, соответствейнр жанру, дан в героико-ро­ мантическом ключе, атаман выступает как выразитель народного 'стремления найти в Сибири вольную землю. Но «большая, суровая и противоречивая» (В. Сафонов) личность Ермака еще ждет своего исследователя. И, говоря словами B. Шукшина, «каждое время в лице своих писателей, живописцев, кинематографистов, композиторов будет пытаться спорить или соглашаться, прибавлять или запутывать — кто как может — тот образ, который создал народ».