Сибирские огни, 1984, № 5

волическую картину, не нарушая вместе с тем исторической достоверности. А. Весе­ лый порой прибегает и к летописной сти­ лизации. Французский писатель Морис Дрюон от­ мечал, что в любом историческом предви­ дении поэтический элемент не менее важен, чем аналитический. Действительно, истори­ ческий факт не только не исключает вы­ мысла, но именно в художественном истол­ ковании реального события определяется способность писателя проникнуть в логику истории с такой психологической достовер­ ностью, которая позволяет «додумать» картину жизни прошлого объемно и зри­ мо. Без умения автора связать воедино цепь событий в их внутренней закономер­ ности произведение рискует превратиться лишь в иллюстрацию устоявшегося в обы­ денном сознании исторического представ­ ления. В романе Е. Федорова «Ермак» образ главного героя строится на основе народно­ го представления о предводителе вольных казаков Ермаке Тимофеевиче как защит­ нике простого люда от господского произ­ вола, борце за правду. Именно на Урале, где прошло детство писателя, среди горно­ заводских рабочих сложились легенды и песни наибольшей социальной остроты («Ходил Ермак в Сибирь, потом пошел на царя»). В них отразились события более поздних народных' войн против самодер­ жавия. Сам Е. Федоров отмечал сильное влияние на него сказов и песен уральских казаков о Ермаке. В его собственной ху­ дожественной трактовке Ермак является выразителем надежд и стремлений народ­ ной массы, постепенно осознающей исто­ рическую необходимость и патриотическую значимость похода в Сибирь. Нельзя отка­ зать писателю в добротном, более того — доскональном знании эпохи 16 века, уме­ нии представить ее в художественно-досто­ верных, зримых картинах. Но, пожалуй, только они-то и составляют познаватель­ ную ценность романа. При переиздании его Западно-Сибирским книжным издатель­ ством в 1966 году (первая публикация от­ носится к 1955 году в «Сибирских огнях») были сделаны значительные текстовые сокращения, ничуть не нарушившие ком­ позиционной ■ целостности произведения. Сцены из исторической жизни Руси, Евро­ пы, Средней Азии, Сибири связаны с обра­ зом Ермака, который представлен почти идеальной личностью, положительным ге­ роем эпохи, прозорливо опережающим вре­ мя свое. Автор постоянно помогает герою с честью выходить из любой сложной ситуации, не уронив ни одного из своих достоинств. Любопытно сопоставить сцену бунта строгановских солеваров в романе у Е. Фе­ дорова с аналогичным эпизодом из романа А. Веселого. Ермак связан обязательства­ ми перед Строгановыми оберегать их вла­ дения от всяческих врагов, а сейчас самым лютым врагом стали их собственные холопы. Однако не может Ермак изменить наказу верящего в его мудрость народа: «не пролить зря ни кровинушки русской». В такой ситуации атаману не нужно де­ лать трагического выбора, он предопределен высшей справедливостью. Обиды солеваров и рудокопов Ермак выслушивает с хмурым лицом и все же приказа войску взять бун- товщиков «в плетки, а то р в сабли» не дает. Хоть и не волен он «всех пожалеть», да так ему тяжко принять решение, что даж е изувеченный управляющим Евстрат Редькин готов ему посочувствовать. Не хо- че'? Ермак «плетью кормить голодного брюха»; забывшись, повторяет за Редьки- ным о Строгановых: «Ироды!», но спохва­ тывается (службу хозяевам тоже обещал нести честно) и советует солеварам работы не бросать и оборудования не крушить, чтоб не было им совсем плохо. Свои думы Ермак от народа не таит: «Бить вас у нас рука не поднимается, прощать силы нет». И обещает: если «браты» разойдутся, уп­ росить господ о прощении смутьянам и смягчении их тяжкой жизни. «Помило­ сердствуй смердам!» — обращается он к Максиму Строганрву. Все разрешается как в сказке, по справедливости: хозяин осо­ знал, что углублять конфликт с рабочими и казаками не ко времени в момент исто­ рических трудностей русского государства,' и велел «выдать из амбаров холопам зерно и заколоть быка на мясо». Рудокопы по­ лезли в шахту, а солевары идут к Ермаку сообщить: «Послушались твоего совета, ноне зачали новую варю. Приходи, атаман, взгляни на работенку нашу». После чего получают в его лице классового единомыш­ ленника; «Подвиг трудный! Тут не только бунтовать, а резать с обеих рук зачнешь». Этот социальный конфликт и становится в романе основной причиной похода. Ермак понимает, что у Строгановых не жить им больше, казаки рвутся в Сибирь, на свобо­ ду от господской службы, и по общему приговору круга и под одобрение строга­ новских работных людей, самые задири­ стые из которых идут вместе с казаками, уплывают Ермаковы струги на простор, к своей славе. Народно-поэтическая традиция дала ли­ тературе ряд сюжетов на тему покорения Сибири. Один из них блестяще разработан П. Бажовым в сказе «Ермаковы лебеди». Авторская обработка народного предания обогатила рассказ элементами психологиз­ ма, объясняющими и характер, и мотивы поступков Ермака. Возможно, что Предло­ женная П. Бажовым версия книжного происхождения и построена' на основе научных и поэтических гипотез^ о тайне личности легендарного героя. Содержание сказа перекликается с известной записью П. Небольсиным предания о происхожде­ нии и настоящем имени Ермака — Васи­ лий Аленин. П. Бажов, следуя , народной традиции, наделяет будущего покорителя Сибири доброй душой, совестливостью, трудолюбием, обходительностью, справед­ ливостью и бескорыстием. «Хоть говорит­ ся, что атаманами люди не родятся, а все-таки смолоду угадать можно, кому потом кашу варить, кому передом ходить... И речист и плечист, умом и ухваткой взял и лицом не подгадил. Из тысячи один, а то и реже такой парень выходит». Высшая степень признания в народе — прозвище «Наш Лебедь» дано Василию потому, что верностью и благородством он похож на спасенных им диких лебедей. Сказ складен и мудр, однако в нем все необычное реально мотивировано. За забо­ ту лебеди платят Василию привязанностью и добром: уберегают его от преследования воеводы, помогают спрятаться в леса.х.