Сибирские огни, 1984, № 5

шего времени простые истины, что в ли­ тературе русской не должно быть никако­ го баловства, никакой самодеятельности. З а нашей спиной стоит такая блистатель­ ная литература, возвышаются горами та­ кие титаны, что каждый из нас, прежде чем отнять у них Читателя хотя бы на день или час, обязан крепко подумать над тем, какие у него есть на это основания?» Лично для меня Виктор Петрович яв­ ляет пример самого серьезного и уважи­ тельного отношения к литературному творчеству. Талантливыми людьми наша земля не оскудела, встречаются он» и в литературе, но вот талантом своим не всегда могут распорядиться как надо, рас­ швыривают его на пустячки, спекульнуть могут, а порой непутевостью своей по. просту укорачивают себе жизнь, отчего в конечном итоге страдает отечественная ли­ тература, ибо страницы, не заполненные талантом, заполняет посредственность. Астафьев к таланту своему относится ис­ тово, по-хозяйски, и получается это у него само собой — он пишет всегда только о самом для него главном, и пишет, как па­ шет. Думаю, к нему самому можно отнес­ ти слова, сказанные им в адрес одного из собратьев по перу: «Дымится рубаха на его широкой, крутыми лопатками взбуг. ренной спине, скрежещет плуг, лицо зали­ вает соленый пот, но упорно, наклонив го­ лову, напрягшись жилами, ведет он свою прямую и глубокую борозду, припахивая «свой клин» к нашей великой и вечно мо­ лодой литературе, славной не только вдох, новением, муками и нравственным величи­ ем, но и титаническим трудом на благо своего народа» («Посох памяти»), ...Последние годы реже балует меня письмами Виктор Петрович, реже стали видеться, хотя и живем теперь «по со­ седству»— он в Восточной Сибири, я в Западной. Встречаемся в основном на тор­ жествах, суетно, все хиханьки-хаханьки, а поговорить серьезно или помолчать, как тогда на Тунгуске,— не удается. Но я все же лелею мысль совершить с Виктором Пет­ ровичем еще какую-нибудь поездку вдвоем, чтобы опять была вода, костер, тайга, ну и комары, раз уж без них нельзя обойтись в нашей Сибири. Сибири, к которой Астафьев всегда тя­ нулся душой, как бы далеко от нее ни на. ходился, которая присутствует во всех книгах его многомерной певучей прозы, за которую он радеет всею страстью и силой огромного своего русского таланта.