Сибирские огни, 1984, № 5

на Овсянкинский увал.— Пацаном помню, с сенокоса идут бабы по увалу, поют-по- ют, далеко слыхать... Два дня в фвсянке пролетели незамет­ но. Славно было гостить у приветливых хлебосольных родичей Виктора Петровича, но пришло время уезжать. Нас ж дал Ени­ сей. Через сутки в низовья уходил грузо­ вой теплоход, капитан которого согласил­ ся принять нас на борт. И вот-мы на самоходной барже и плы­ вем по Енисею. Большое современное суд­ но чехословацкого производства, стометро­ вая (как и обещано было Виктору Петро­ вичу) палуба тесно уставлена железобетонными конструкциями, штабеля­ ми уложены сваи, однако места для про­ гулок вдоль борта и для уединения — предостаточно. Но Виктор Петрович не отпускает нас от себя, он охвачен ра­ достным возбуждением, и он сейчас в роли хозяина и гида, показывает нам Енисей и ревниво ожидает наших восторгов. Казачинский порог, живописные остро­ ва, устье Ангары. И Енисей, принимая ее воды, сразу раздается вширь, быстрая реч­ ная гладь под солнцем слепит глаза. С а­ мо сознание, что вот сейчас справа по борту предстала перед нами одна из са­ мых .легендарных рек Сибири, пусть не во всей красе, а лишь небольшим по протя­ женности конечным ее участком, собствен­ но устьем,— заставляет встрепенуться от­ зывчивую на природу душу. И погода, и солнце, и теплынь... Однако спутники Вик­ тора Петровича оказались равнодушными к енисейским красотам, путешествие наше, едва начавшись, уже утомило их, заскуча­ ли они по дому, затосковали на чужбине, непривычные к таким просторам, а тут еще царивший на судне «сухой закон»... Коро­ че говоря, когда к концу четвертых суток достигли мы Туруханска и высадились, в компании произошел раскол. Товарищи наши на самолет и домой. А мы с Викто­ ром Петровичем остались вдвоем и поре­ шили, кровь из носа, побывать на Нижней Тунгуске. «Не добрались до Игарки, так хоть- на Тунгуску поглядим»,— с сердцем сказал Виктор Петрович. Разногласия в нашей компании задевали его, виду он не подавал, но переживал сильно. Не хотелось идти по начальству, про­ сить помочь с транспортом, еще больше не хотелось ждать. Смотался я на берег, бы­ стренько договорился за десятку с вла­ дельцем одной из моторных лодок, и че- ре^ час мы уже огибали Дурной мыс. На Тунгуске, Угрюм-реке, как называл ее Вячеслав Шишков, мы провелк почти двое суток. Совершенно одни на пустын­ ном берегу. Разбили палатку. Коротали у костра светлую приполярную ночь. Ока­ заться вдвоем с почитаемым писателем и человеком, на отдыхе, в необитаемом ме­ сте,— какая прекрасная возможность за­ дать трепетные наболевшие вопросы о самом главном... Но — не получилось. На судне и до того, в Овсянке и Красноярске, подступиться к Виктору Петровичу с за ­ душевным разговором не удавалось, возле него вее время кто-то. находился. А тут я вдруг оробел, убоялся показаться смеш­ ным, наивным,, может быть. Говорили о пустяках, а больше молчали. Виктор Пет­ рович рыбачил на удочку, я занимался бы- ТОМ. Наше пребывание на Тунгуске под­ робно и ярко описано в книге «Царь-ры­ ба», в главе «Туруханская лилия», только в действительности вместо Акима с геро- ем-рассказчиком был я. А так все соответ­ ствует: и комары нас заедали, и моторки подъезжали, и красивый цветок Виктор Петрович нашел на берегу, сорвал его и положил под камень в устье ручья, чтобы взять потом с собой, да собирались мы в спешке, палатку скомкали и свернули вместе с кольями- и про цветок действи­ тельно забыли. Таким образом, я оказался очевидцем «творческого процесса» Астафьева, в той стадии, когда «собирается материал», од­ нако должен разочаровать читателя этих заметок: Виктор Петрович ничем особен­ ным не занимался и внешне был совершен­ но обыденным. Ходил по берегу с удочкой, следуя за движением поплавка, лазал на кручу в лес, помогая таскать дрова для костра, с аппетитом хлебал сваренный МНОЙ супец... и эта обыденность его пове­ дения лишний раз потом убедила меня в т о м ,.что писатель, если он настоящий пи­ сатель, работает постоянно, непрерывно, всю жизнь, работает как дышит. Только со стороны это незаметно. Рыбаком Виктор Петрович оказался уме­ лым и удачливым, наловил отменных сигов, мы их подсолили и решили увезти с собой. «Для пирога,— подмигнул он,— тетки мои мастерицы рыбный пирог стряпать». С пи­ рогом, правда, вышла потом осечка, но об этом ниже. В поездку я захватил с собой фотоап­ парат, много снимал, фотографии помогли запечатлеть то, что не удержала рамять. ' Перебирая их теперь, вспоминаю подроб­ ности, трогательные или забавные. Вот Виктор Петрович присел на валун, ладит снасть, а комары всю спину облепили, вот с помощью «автоспуска» мы запечатлены вдвоем у вечернего костра, на фоне быст­ рых светлых струй Нижней Тунгуски, вот у двухэтажного бревенчатого здания Ту- руханского аэропорта, со стороны столовой, Виктор Петрович кормит хлебом лохматых разномастных .лаек; в энцефалитке навы­ пуск, в спущенных броднях выглядит он заправским экспедиционным бродягой, на лице широкая астафьевская усмешка, видны крепкие ровные зубы... За двое су­ ток, что мы провели на Тунгуске, отошёл он от нервного напряжения, обмяк душой, повеселел, хотя и умотался физически, от- вычный от бивуачного образа жизни. На обратном пути, уже в Енисейске, где наш самолет задержался, мы немного по­ гуляли по спящему в предутреннем тумане городку, но показать мне его достоприме­ чательности Виктору Петровичу не удалось, боялись на самолет опоздать. А в Красно­ ярске, в аэропорту, перед расставанием перепаковывали в скверике вещи, и Вик­ тор Петрович обнаружил у себя в рюкза­ ке экземпляр изданной в Перми повести «Пастух и пастушка»; , книжка была при­ хвачена, как видно, для подарения кому- либо. Тут же подписал ее мне: «Мою самую «больную» и любимую по- весть — Городецкому Жене,— повесть о. зле и добре, и еще кое о чем — пусть она" напоминает Енисей, тайгу, ранний самый Енисейск (и герой родом из него) и гряз-