Сибирские огни, 1984, № 5

славят деревенский лад, крепость семей­ ных и родственных уз, трудолюбие, чест­ ность, доброту, вдохновенно воспевает родную природу,— по сути своей противо­ стоит античеловеческой морали. Перу Астафьева принадлежат две по­ вести, в которых соединено как будто не­ соединимое — любовь и война. Именно «как будто» — с точки зреаяя некоторых крятикюв. А в жизни, на фронте это было иначе. Грозная война не убивала, наобо­ рот, обостряла чувства. И оттого, видимо, так многообразна, про'никновеняа лирика’ военных лет. Оттого обращенное к любимой стихотворение К. Симонова «Жди меня» стало поистине всенародным, а из лириче­ ского письма А. Суркова к жене родилась едва ли не самая популярная песня тех лет — «В землянке». Батальная проза, созданная в военные и послевоешые годы, также показала лю­ бовь на войне, в частности, в произведени­ ях «Русский характер» А. Толстого, «Дни и ночи» К. Симонова, «Мертвые ораму не имуг» Г. Бакланова, «А зори здесь ти- Х!йе...» Б. Васильева, «Зося» В. Богомюло-, ва... Как правило, в этих книгах рисуется короткое счастье влюбленных: ре годы и даже не месяцы — только дни, а порой, и Ч31СЫ уступает всепоглощающая война для их встреч, для их праздника. И чаще все­ го нуля или осколок навсегда уносят лю­ бимого человека. Однако и раскаленный металл не в силах сжечь светлое, чистое чувство. Долгие годы живет оно и в сердце, и в памяти тех, кого народ окре­ стил печальным именем «незамужние вдовы». Повесть «Звездопад» написана от перво­ го лица. Суровое время вторгается в нее с самого зачина: «Я родился при свете лампы в деревенской бане. Об этом мне рассказала бабушка. Любовь мюя роди­ лась при свете лампы в госпитале. Об этом я расскажу сам». Лаконичные, емкие, лишенные эпитетов строки. Казалось бы, такой стиль не очень подходит для повествования о любви. Но своеобразие повести как раз и состоит в том, что лирическое в • ней пробивается сквозь письмо грубоватое, бедное метафо­ рами, оголенное, как те провода, что соеди­ няют под пулями любимые герои Виктора Астафьева — фронтовые связисты. Имен­ но так воссоздает автор «всходы» большо­ го чувства Михаила Ерофеева, сибирского парня, внешне резковатого и неуклюжего. «Хорошо-о,— сердился я неизвестно отче­ го,— очень хорошо! Водички попил, на ко­ сыночку посмотрел, пошептался — и рас­ солодел, готово дело. И до чего я чувст­ вительный, оказывается!» Война и здесь, на госпитальных койках, ни на один час -не отпуЬкает от себя лю­ дей. «В палате спали и бредили раненые солдаты. Некоторые скрежетали зубами, а Рюрих Ветров, бьгвший командир мино­ метного расчета, командовал: «Огонь! Огонь!.. Зараза! Вот зараза!..» Любовь на войне редко имела счастли­ вое продолжение. И в «Звездопаде» на влюбленных обрушилось скорое расстава­ ние. Прощание военных лет не просто раз­ лука — это чаще всего навсегда. И Ляда н е ' выдержала, отчаявшись, предлоягила: «— Я поставлю тебе температуру... Ну, поднялась, ну, неожиданно, ну, бывает... Хочу с тобой побыть еще день, хоть один день! Пусть же эта проклятая война оста­ новится на день! Пусть остановятся! Пусть...» Но не может солдат дать- себе такой, даже самой малой, поблажки. И не толь­ ко по долгу защитника Родины, но еще и потому, что не хочет, чтобы пострадала его люби.мая, чтобы недостойный посту­ пок вторгся в ях отношеняя. «...Что бы мне хотелось видеть в прозе о войне? — размышляет в одном из своих интервью Виктор Астафьев.— Правду! Всю жестокую, но необходимую правду, без которой нельзя понять смысл подвига советского солдата». Повесть «Пастух и пастушка» Астафьев написал в начале семидесятых годов, бу­ дучи зрелым мастером, создав многие ши­ роко известные произведения. Горький подтекст ощутим за подзаго­ ловком повести — «Современная пасто­ раль»; ведь пастораль — жанр идилличе­ ский, а события повести относятся к одной из жесточайших битв в сорок третьем. «Казалось, вся" война была сейчас здесь, в этом месте: кипела в растоптанной яме траншеи, исходя удушливым дымом, рё­ вом, визгом осколков, звериным рычанием людей». В недолгие передышки между страшными боями вспыхивает любовь лей­ тенанта Бориса Костяева и Люси, перенес­ шей фашистскую оккупацию, любовь очень молодых и много перестрадавших людей. Но лейтенант Костяев погибает, погиба­ ет не столько от осколочной, сколько от душевной-раиы. Так отразилась в нем вой­ на, так пережил он смерть товарищей, кромешный ад танковых атак, ярость ру­ копашной. Не спасла его даже большая любовь. Как же случилось, что мужественный воин, подбивший гранатой чудовищный танк, не однажды смелостью побеждавший смерть, вдруг спасовал перед ней? Многие мнения скрестились вокруг этой загадки. Находились критики, считавшие Бориса Костяева никудышным команди­ ром, рафинированным интеллигентом, не умеющим управлять своим маленьки'м под­ разделением, по сути, не выполняющим своего долга в бою. Высказывалось и дру­ гое суждение — молодой лейтенант, впер­ вые испытав огромное чувство, умирает от тоски по любимой, любовь, якобы не­ совместимая с войной, сжигает его. Думается, причину без 1 В 1 ременяой и странной кончины Бориса Костяева следу­ ет искать не здесь. В ка.ждом новом про­ изведении В. Астафьев добавляет и новые • штрихи в пости'жении самой сушиости вой­ ны, самой ее сердцевины. Воспевая геро­ изм советских воинов, подче;рюи.вая осво­ бодительную миссию Советской Армии, он, однако, не скрывает всех ужасов войны, несущей смерть, увечья, разрушения. В «Пастухе и пастушке» автор высказал со­ вершенно точную мысль о том, что порой возможности чело.веческие, ка.к оии ни ве­ лики, все-таки не для всех и не всегда беспредельны. «...И на - передовой бывало,— говорится