Сибирские огни, 1984, № 5

а бумага такая нужна веем по горло, чтоб не льоди судьбе покорялись — судьба была б людям покорна. Чтобы джунгли цвели, чтоб тайга зеленела, ^ шуршали саванны, мы готовы такой документ подписать — дело только за вами. Надо мир уберечь от маньяков и деспотов. Время мчится бездумно, а нам нужно думать и действовать. Ледниковый период у нашего Времени, очень земле моей зябко. * Неужели и вправду, как мамонты, вымрем: мгновенье — и в аут> Отогрею теплом своим Землю — Копь Время мое не аукнет внезапно,— как любимой замерзшие пальцы дыханием отогревают... Ь. ОСТАНЕТСЯ ВРЕМЯ Секунды бегут!.. Нет на свете грустней и прекрасней рефрена. Как соль в позвонках, отложилось в нас наьне нелегкое Время. Как мы в него трудно и прочно уже безвозвратно впитались, останется с нами оно, в нас впитавшись, и в этом закон и фатальность. Оно навсегда сохраннтся как память и знамя, не предано нами, останется преданно с нами. Останется Время в былинках истлевших и в пиках вершин, которых достигли мы или которых достигнем, и в том, что еще не свершили мы, но непременно свершим, глаза подставляя любимым губам и дождинкам. Останется Время В громоздких стихах и изящных компьютерах, в пословицах кратких и в нравоучениях муторных. Останется Время навеки в великом и крохотьЬом, и грохот когда-нибудь шепотом станет, а шепог аукнется грохотом. Останется Время в землянках солдатских и в их монументах. Сильнее, чем память людская,— нет против безвременья иммунитета. И в крике пилота, над взятою Прагой Девятого мая сгоревшем,— останется Время, запомните это навеки, все вы, и вы тоже, товарищ Евгений Скворешнев. Он падал в последнем пике, вмессершмитт» протаранив, чтоб не было больше у Времени фюреров или тиранов. Смогли бы вы быть тем отчаянным гвардии лейтенантодл, идущим на смертный удар, от бесстрашия чуть бледноватым! Есть в мелочи выбор, а в главном не может быть выбора, я выйду из строя, когда командир мне прикажет глазами: в разведку вам очередь выпала.