Сибирские огни, 1984, № 4

сам по себе примитивный. На конце длинной палочки закрепишь петлю-удавку из тонкой стальной проволоки, затем, увидев в проз­ рачной воде рыбу, потихоньку накинешь на нее петлю примерно до спинного плавника и резким движением руки подсекаешь. Вот и вся технология. Самое главное — осторожность, все остальное элементар­ но просто. Но Фомич мне мешал. Как раз в тот момент, когда начинаю накидывать петлю на хариуса, он, в пылу чрезмерного .^бопытства по­ теряв самообладание, шевельнется — и спугнет рыбу. Эх, сколько раз по его вине я упускал верную добычу! Наконец обозлился я на Фомича и кричал: «Уходи ты, неуклюжий медведь, ко всем чертям!..» А он по­ слушно уходил, как провинившийся школьник. Вот какой он человек, мой милый, хороший, нежный Фомич, Большой, бородатый ребенок!.. Романтик Мне кажется, Фомич — человек-загадка. А может быть, просто чудак?.. Сегодня я приметил еще одну странность в его поведении. Верите ли, он самым серьезным образом начал наводить порядок в тайге, как на своей даче. Идет по лесу, собирает сухие ветки, стаскивает их в ку­ чи, очищает корни ягодных кустарников, поправляет порушенный кем-то муравейник, проверяет, надежно ли укреплены птичьи гнезда... Как вы считаете, не мартышкин ли это труд? Ведь тайга-то громадная, а он один. И еще: за свое ли дело он берется? Или по совместитель­ ству хочет стать и лесником?.. Честно говоря, первоначально я не одобрял, а осуждал несуразные действия Фомича. Теперь, после долго­ го размышления, думаю по-иному. Конечно, в данный момент он свои­ ми стараниями не приносит сколько-нибудь ощутимой пользы облаго­ раживанию целой тайги. Это ему одному не под силу, его усилия, увы, пока бесплодны и никому не нужны. Но дело в другом. А именноз он — верный и преданный друг Природы. Его благородная, беско­ рыстная, если хотите, самая человечная забота о чистоте тайги — прекрасный пример для всех людей земли. Вот в таком понимании странные поступки Фомича достойны самой высокой похвалы!.. Еще меня удивляет педантизм, чрезмерная пунктуальность Фомича. Мы ведь не в городе, а в тайге. Казалось бы, нам не обяза­ тельно соблюдать точный распорядок дня, по крайней мере, никто нас к этому не принуждает. Верно, мы не туристы, а геологи-поисковики. То, что мы бродим по тайге, это не прогулка для своего удовольствия" а тяжелая, изнурительная работа. Все это так. Но, собственно, что плохого, если, например, сегодня недоработаем один час, а завтра переработаем три лишних часа? Наоборот, хорошо! Однако Фомич с этим не согласен. Он требует, чтобы мы по утрам вставали и вечера­ ми ложились спать в строго определенные часы, завтракали, обедали и ужинали тоже в одни и те же часы. Вот до чего самодисциплини­ рованный человек! Попытайтесь угадать, чем мы занимаемся вечерами. Песни поем? В карты играем? Друг другу сказки рассказываем? Или просто лежим и мечтаем?.. Нет, дорогие товарищи, как это ни парадоксально мы оба пишем при свете костра. Я веду дневник, Фомич тоже что-то ’стоо- чит на бумаге. Сначала я думал, что он составляет маршрутный отчет Потом, опять же к моему удивлению, выяснилось, что пишет он не от* чет, а мемуары. Да, да, я не оговорился, именно мемуары! Вчера Фомич стыдливо улыбаясь, подал мне толстую тетрад! — На, Шулуу, посмотри, что я нацарапал. Записки Фомича мне лично понравились. А другим как? Н р мною Г т е т р н ” “ “ У™ " * "Р ^вок , выписанный