Сибирские огни, 1984, № 4

Нечто подобное происходит и с полярниками. На зимовке настолько привь- ч- ешь друг к другу, что кажется, будто знал своих товарищей всю жизнь, они всегда были именно т а к и м и - такими ты встретш,ся с ними в Ленинграде и тач^имГжГони возвращатотся вместе с тобой на Родину. Позже, когда я разговаривал с нашими ребятами, выяснилось, что ни один из них толком не помнит момента первой встречи с близкими. Вид гудящей под тепло­ ходом толпы, томительно длинный таможенный <хмотр вззинтвя нервное напряжение до высшей степени. Я только помню, как Юра Ковальчук никак не мог п ^ н о по­ здороваться с женой, пришедшей в каюту в первых рядах встречающих - всё куда- то бегал. Немного помню совершенно суматошный разговор Кости с мамойо смерти какой-то кошечки, мама все пыталась увести эту тему в сторону, а Костя настойчи­ во к ней возвращался. Вид и у мамы, и у Кости был одинаково растерянный. Думаю что не лучше выглядел и я сам. Сына мне «выудил» из толпы Игорь, я зачем-то поб шел с ним на верхнюю палубу, а как и где произошла встреча с женой и встреча­ ющим меня Сергеем Казначеевым - совершенно не помню. Поэтому-го спустя не­ которое время, я попросил Сергея Казначеева — единственного из нас более или ме­ нее объективного наблюдателя - вспомнить, как же вое происходило на самом деле. Вот, вкратце, его рассказ. «Ленинград. Немного ветреное и хмурое ут.ро . Обычный день, сутолока машин, потоки пешеходов. Но вот наконец и порт. Осматриваюсь... Прямо передо мной стоит красавец теплоход, все палубы кото­ рого заполнены людьми в штормовых костюмах, свитерах, плащах. Их бородатые, уса­ тые, обветренные лица выглядят необыкновенно счастливыми. Хотя на теплоход’ еще никого не впускают и не выпускают, вижу, что многие из зимовщиков уже зритель­ но встретили своих близких и из разяых концов нижней и верхней палуб с причала то и дело раздаются громкие голоса, в ^ ы в ы смеха, традиционные портовые шуточки Ищу среди них тебя. Нахожу не сразу и долго не могу докричаться. Ты просто еще не видишь и не слышишь меня, а, интеногвно перемещаясь по теплоходу, пытаешься среди встречающих отыскать свою жену и сына. Наконец ты их увидел и немного успокоился. Выжидаю и подхожу к жене и сыну. Этим выигрываю вдвойне: застав­ ляю тебя сразу увидеть себя и активно мслючаюсь в «чрезпричальный» диалог. По мере того, как мы, теперь уже вчетвером, обсуждаем самые банальные житейские вопросы, волнение среди встречающих нарастает. Приходит такой момент, когда вся толпа начинает синхронно двигаться, втекая, как ручей, в трюмы, каюты, палубы корабля. Д авка царит невероятная! Вое хотят скорее обнять своих близких. С трудом вталкиваю твоих в этот радостно бурлящий, плотный поток а сам откатываюсь назад и, борясь с искушением подняться на теплоход, стойко ожидаю своего часа. Ж ена попадает на теплоход не сразу, долго пытается пробиться к трапу, но это не так легко. Неожиданно с трапа свешивается высокий черноволосый парень в морской офицерской форме, подхватывает твоего сына и поднимает его на корабль. Ты берешь сына на руки и отходишь внутрь судна, подальше от наплывающей толпы. Минут через 20 количество людей, идущих в недра корабля, несколько сокращается. Трогаюсь в путь и я. Вот и палуба, вот наконец и Володя. Рукопожатия, привет­ ствия. Ты старался выглядеть бывалым морским волком и полным хозяином корабля. Отчасти тебе это удавалось, но усталость, да, общая усталость, противостояла тво­ ему желанию. Ее тени, как волны, набегали на атцо, и оно делалось как-то сразу серьезным, строгим. Передо мной стоял не тот Володя, который год назад весело и с легкостью уезж ал в Антарктиду. От бывшего удальства не осталось и следа...» ВМЕСТО ЭПИЛОГА В маленькой кухоньке московской квартиры Виктора Нарского спокойно и уютно. Галина — обаятельная жена Виктора — ставит на стол все новые и новые блюда, а мы с Витей... Д а что могут делать долго не видевшиеся мужчины?! — А помнишь...— говорит Витя. И мы оба или радостно смеемся, или задум­ чиво молчим. с того дня, когда верный Антарктиде небесный труженик ИЛ-14, увозя нас, сделал прощальный круг над станцией Восток, прошло несколько лет. Но мы помним его так ясно, как будто это было только вчера.