Сибирские огни, 1984, № 4

лектява станции людей, наиболее подходящих для участия в совместной работе свя­ занной с риском, а такж е лиц, которые для такой работы не подходят Беру на себя ответственность за разглашение тайны анкетных ответов, но фамилии Лени среди лиц, неподходящих для опасной работы, никто из полярников не назвал Видимо, требовательный разговор на собрании пошел ему на пользу. Более того на пользу пошел он, вероятно, всем. Скажу по секрету, что не только его, а и ничьей дру­ гой фамилии в графе «ненадежных» не оказалось. Было названо немного людей с кем бы опрашиваемые не хотели встречаться после зимовки, но никто не усомнился в са­ моотверженности, мужестве и честности своих товарищей. Это ли не свидетельство высокого морального духа зимовщиков? Несмотря на всю тяжесть психологической адаптации, коллектив станции Восток сумел сохранить глав­ ное — непоколебимую веру в своих товарищей. Г л а в а 15. «ОТПУСК» У МОРЯ Что ж поделать, лети,— говорит Струин. — Сам удостоверишься. Кравченко обещает привезти тебя обратно первым ж е бортом. Позже будет не до тебя — смена пойдет. Летчики перелетели из Молодежной в Мирный до Нового года. С ними прибыло и все новое начальство. Основная же часть полярников еще на судах. В Мирном припай еще не оторвало, но возможно, что «Башкирия» станет в открытой воде милях в ста от станции, а людей будет перевозить более приспособленный для плавания во льдах «Пионер Эстонии». К нам, на Восток, самолеты пробились только второго января. Сначала произвел посадку шестьдесят шестой борт Вершинина, а за ним — сто восемьдесят первый Афонина. Летчики привезли письма и всякую мелочевку с нашего восточного склада. Моих ящиков ни в Мирном, ни на Комсомольской так и не разыскали. Струин решил начать смену станции уже сейчас, и вчера объявил график этой смены. Уезжающим ребятам розданы вынужденно сэкономленные за зимовку продук­ ты. Конечно, мясо, ветчину, колбасу, масло никто не возьмет. Но на каждого приш­ лось по 4 килограмма отличного цейлонского и индийского чая, по двадцать банок ананасов, масса тушенки, рыбных деликатесов, крабов, апельсинового, лимонного и ананасного сока и так далее. Поскольку даже малую толику всего этого забрать или съесть невозможно, каждый отбирает себе по вкусу самое лакомое, а остальное сдаем назад Струину на склад. Вот уж ребятам из юбилейной Двадцать пятой повезло — будут нас вспоминать. Я, ничего с собой не забирая, прямо в рабочей «каэшке», быстро поднимаюсь к Афонину. — О-о, док! — приветствует Виктор.— Как наше предсказание? Бегаешь, как горный козел! А баялся, что не адаптируешься. Ну, рассказывай, как зимовка прошла? Вершинин взлетает. Афонин не спешит — долго прогревает моторы, со смаком выкуривает подряд две «беломорины», долго рассматривает какой-то журнал. — Ты что, Витя? — удивляюсь я. — А куда спешить? Вершинин с Кравченко будут садиться на Комсомоль­ ской — проверять, как там полосу подготовили и вообще инспектировать. А мы на­ прямую пойдем. Слишком обгонять их не стоит — механикам в Мирном удобнее, когда борты приходят вместе. Легче обслуживать. Да ладно уж, полетим! Вижу, не терпится на Мирный посмотреть! Летели плохо — здорово болтало, а за иллюминатором теснились грозные ту­ чи. Экипаж работал что называется в поте лица. Я читаю письмо, привезенное летчиками. Единственное письмо, которое я полу­ чил с Большой земли. Увы, но все мои близкие оказались избалованными достиже­ ниями техники. Жена послала письмо, записанное на магнитофонную ленту, и оно шло где-то с посылками. Родители и друзья признавали только радиограммы. И только мой дедушка — Иван Павлович — не очень доверял новейшим достижениям. Поэто­ му он написал простое письмо с адресом: «Москва, Антарктида, Давиденко Владими­ ру Ивановичу», полагая, что оно все равно найдет адресат. Громадное спасибо ра­ ботникам московской почты, которые переслали письмо в Ленинград, в Арктический и Антарктический институт, откуда его переправили на нашу станцию.