Сибирские огни, 1984, № 4

в начале 1959 года советские летчики доставили врача для оказания неотложной помощи сотруднику австралийской станции Уилкс. В 1962 году тяжелобольной австра­ лийский полярник был вывезен советским самолетом Ли-2 со станции Моусон в Мир­ ный, о т к у д а— самолетом ИЛ в Мак-Мердо, а из Мак-Мердо уже американским экипажем переправлен в Новую Зеландию, а затем в Австралию. В одной из зимовок на Беллинсгаузене советские врачи спасли жизнь попавшего в аварию чилийского учено- ро. Неоднократно приходили на выручку советским полярникам и зимовщики других стран. Об одном' из таких примеров я уже рассказывал. На шестом континенте есть праздник, когда это интернациональное чувство локтя проявляется особенно ярко. Этот праздник, не внесенный ни в один календарь, в Ан­ тарктиде отмечается с величайшей пышностью и торжественностью: середина зимовки, день зимнего солнцестояния, точка, когда пройдена половина пути, и зимовка начинает идти «под гору». В этот день антарктические станции разных стран получают самые теплые поздравления и с Большой земли, и от своих коллег-полярников. С само­ го утра стучит радиотелетайп и у нас на Востоке. Саша Сергеев и Юра Ковальчук едва справляются с потоком приветственных телеграмм; из Госкомитета по гидрометео­ рологии и охране природной среды и от школьников школы № 30 города Симферополя, из Арктического и Антаригического научно-исследовательского института и от наших родных и близких и с других станций. Вечером во время торжественного застолья эти радиограммы зачитываегг Стру- ин. И хотя чтение идет уже минут пятнадцать, все слушают с живейшим интересом. Хотя коллектив у нас маленький и все на виду, как-то сразу не сообразили, что нет Нарского и Елдышева. И вдруг открывается дверь кают-компании и входит... жен­ щина в пышном платье, с рассыпанными по плечам длинными волосами, в белых ажур­ ных перчатках, с бусами и сережками. По кают-компании волнами распространяется запах каких-то духов, все замирают, а женщина идет прямо к нам, И вдруг на ходу привычно поправляет стоящее ведро с компотом. Все падают от смеха. Нарский! То есть, простите, богиня Гера. А за ней заходит и сам бог Зевс — Леня Елдышев. В громадной золотой короне, белом греческом хитоне, Зевс и Гера начинают вручать дипломы, удостоверяющие принадлежность к благородному ордену полярников. При этом они весьма ехидно проезжаются по подмеченным за прошедший период зимовки недостаткам в работе или в характерах кандидатов в полярники, и только после некоторых колебаний вру­ чают диплом очередному счастливцу. Критики не избежал никто, но дипломы получа­ ют все, и это несколько примиряет нас с придирчивыми богами. В заключение официальной части вечера слово предоставляется Джону, который от имени американских полярников сердечно поздравляет с Днем середины зимовки и каждому из нас вручает различные подарки и сувениры. Неофициальная часть затягивается до полуночи. По масштабам Большой земли — ничего особенного: ну что же это за радость, потанцевать с переодетым в женщину Ви­ тей? Который при этом, пользуясь правами «дамы», перед каждым танцем еще и без­ жалостно нас обирает, одну за одной «пригубляет» рюмки спиртного. (Струин даже попросил Зевса присмотреть за женой, на что тот моментально отреагировал, при­ казав ей не увлекаться и не забывать, что сам Зевс тоже не прочь...) Я запомнил этот праздник интернациональной дружбы больше, пожалуй, других, которые встречал в Антарктиде. В его веселье было нечто от веселья детей, которые, наверное, одни и могут делать это по-настоящему. И в этой необъяснимой, но очевидной возможности возвращать взрослому человеку способность к непосредственному восприятию, к обостренному «детскому» представлению о добре и зле, черном и белом, правоте и лжи — я вижу одно из проявлений «духа Антарктиды». — Папа, расскажи мне полярную сказку,— часто теперь просит сын. • И я рассказываю ему сказку о храбром маленьком пингвине Гоше и отважном гномике Булфлае, которые помогли людям подружиться. А когда он подрастет, я расскажу ему настоящую, но почти сказочную историю о простых людях из далекой страны и об их представителе — маленьком садовом гноме, посланнике дружбы. Ее мне поведал новозеландец Дэвид Эллиот — художник из города Ашбертона, расположенного на берегу залива Кентербери Южного острова, неподалеку от Крайстчерча. «В основе этой истории,— рассказывает Дэвид Эллиот,— лежат события, конечным эпизодом которых был мой полет над антарктическим плато к вам в гости. У меня был знакомый немец, который имел обыкновение внезапно обрывать разговор на бур