Сибирские огни, 1984, № 4

Сибирские охотники на мамонта открыли великую истину, которую также важно здесь подчеркнуть: НЕ ТОЛЬКО СУДЬБА ЧЕЛОВЕКА ЗАВИСИТ ОТ РАСПОЛОЖЕНИЯ ЗВЕЗД, НО И РАСПОЛОЖЕНИЕ ЗВЕЗД ЗАВИСИТ ОТ ВОЛЕИЗЪЯВЛЕНИЯ ЧЕ­ ЛОВЕКА. Именно о н о— это древнее знание о взаимосвязанности людей земли меж собою и со всем живым на планете, знание об исходном единстве человечества, о равенстве его с природой — и влекло «будетлянина» Велимира Хлебникова на протя­ жении всего его творчества в дебри солнечной поры славянского язычества, в солнечные высоты неискаженного азиатского мифа, к Небесному Стрелку Хадау, к орочам, ко всему, что был свидетельством исходного братства людей земли... Орочи... Орочоны... Названия этих соседствующих, но разных народов ввели в обиход два знаме­ нитых француза, чьи ученые соприкосновения с Забайкальем и Дальним Востоком отстоят одно от другого почти на столетие. Жан-Франсуа Жербилъон в числе четырех других братьев-иезуитов был направлен в звании «Королевского математика» Людовиком XIV в Пекин, ко двору Четвертого императора Цинской династии Кан-Си, известного своим покровитель­ ством иезуитам и интересом к европейской науке. Через два года после приезда Жербильон был назначен представителем с китайской стороны при заключении Нер- чинского мирного трактата. Ученый иезуит пользовался особой благосклонностью императора. Француз совершил несколько поездок по стране и ее окраинам, оставил ряд трактатов, в частности описание шести поездок по Монголии. Специалисты счи­ тают, что это описание не утратило значения по сию пору. Умер Жан-Франсуа в Пекине, в 1707 году в звании генерал-супериора миссий в Китае. Вот что писал патер Жербильон по интересующему нас вопросу: «В лесистых местах живут племена, которые москвитяне называют тунгусами, а маньчжуры — орочонами. Орочоны, о которых я уже упоминал, занимаются по­ стоянно охотой и рыболовством. Они охотятся на соболей, горностаев, черных ли­ сиц и на лосей: мясом этих животных питаются. Живущие около реки Аргуни пла­ тят также дань москвитянам. Они строят себе хижины, которые покрывают кожами лосей и северных оленей, называемых маньчжурами «орон»... Трудно удержаться, чтобы не привести еще одну выдержку из сочинений пате­ ра. Она показательна тем сугубо практическим, материальным интересом, исчисля­ емым только в валюте, с которым подходили к оценке Сибири, Дальнего Востока за­ падные ученые-путешественники. Они выражали мораль Запада — ничего не отда­ вать от себя, только приобретать, не позволяя себе даж е предположения о том, что зд е с ь— в «дикой Восточной Татарии»— может быть нечто относящееся к культуре. Поэтому-то в словах иезуита явно слышится высокомерная снисходительность к москвитянам: «Как бы то ни было, несомненно, что эта Восточная Татария является почти сплошь обширной пустыней и что северная часть ее, находящаяся под властью москви­ тян, далеко не так населена, как Канада. Поэтому москвитяне не извлекают оттуда доходов, кроме мехов и зубов какой-то рыбы (видимо, моржовый клык или бивни мамонта — А. П .), которые красивее, белее и дороже слоновой кости. Они ведут ими большую торговлю в Пекине, но не найдется, пожалуй, людей, кроме москвитян, бедных, привычных к холоду и усталости, которые могли бы выносить столько труд­ ностей для получения такой малой выгоды...» Мы еще вернемся к рассуждению о «выгоде», которую получили москвитяне, осваивая пространства Зауралья и Забайкалья. Материально эти выгоды — очевидны. Более, чем очевидны. Но еоть еще и те обретения, которые трудно, да и невозможно порою оценить в валюте — это обретения духовные, в частности, обретения всего того духовного наследства, которое скопили за долгие века своего существования коренные народы азиатского крыла России, а в их числе и один из самых немногочисленных — ОРОЧИ, которых теперь насчитывается до тысячи человек. Мифы, фольклор, народное искус­ ство входит своей лучшей и вечной частью в то великое мировое явление, имя кото­ рому российская словесность... Так Жан-Франсуа Жербильон наннсал лро орочонов.