Сибирские огни, 1984, № 4

несет черты быка, насколько можно об этом судить по классическим записям Н Ф Ка­ ганова из «Образцов народной литературы тюркских племен* (СПб 1907 г ) Видимо есть некоторые основания для утверждения постепенного переосмысления облика мамонта в свете главенствующего хозяйственного занятия того или иного народа Мамонт на Алтае становится непременным героем эпоса — Синим Быком — властелином воды; хантыйский вэс+ненецкий мамонт = олень-р мансийский рогатый водяной мамонт-)-кочевое скотоводство южных сибирских народов. Синий Бык остается 'воплощением изначального творения, он связан с третьим, подземным миром, с землетрясениями, извержениями вулканов. Это красочно изображено а алтайском эпическом сказании «Очы-Бала»'. Побежденный Богатыршей — Синий Бык как бы возвращается в свое первобытное состояние, становится частью дикой земной силы, разрушительной н созидающей. Становится огнедышащей горою. Богатыри сражаются с Сини.м Быком, как со стихией в мире и в небе. Они по­ беждают природную стихию породнением с нею, одомашниванием, очеловечением, одухотворением ее существ. Они побеждают стихию в себе тем, что ограничивают деятельность рода человеческого сводом правил безальтернативного поведения, основанного на сложившихся в народное сознание абсолютных законов морали н этики. Так в человеческой памяти преображается мамонт-космос, мамонт-прародитель, мамонт реал'ьный, исчезнувший с лица Земли... Так возникает любопытная возможность попытаться перечитать «Быка воспоми­ наний» Леонида Николаевича Мартынова под новым углом зрения, для начала отме­ тив, что у Мартынова — потомка пахарей-вятичей — Бык мыслится чуть ли не тяглом, по крайней мере Бык связан с землею в акте ее возделывания, засевания семенами новых жизней... БЫК ВОСПОМИНАНИЙ Где-то Утренние пташки подымают крик. Крикнул петел, Лд ходить в упряж ке не ж елает бык. Д ятел застучал. Что-то им ответил, сонно замы чал 8 утреннем тумане, высунув язык. Бык воспоминаний, крутолобый бык. П усть уж Трактористы, Сидя у руля. Это бык видений. П ерепаш ут чисто памяти поля. Подойду к нему .Л в чертополохе Водит оком бык... И без рассуждений за рога возьму: \\ол, хвостом помашем, ухом шеве..я, Па и перепашем памяти поля. Бык воспоминаний, выйдя на луга, Луг воспоминаний Ворошит в тумане памяти стога. Глухо шелестит, П луг воспоминаний на лугу блестит. (1970) Если сравнить это стихотворение с «Рассказом о мамонте» Владимира Вихлян- цева, то очевидно не только преображение мамонта в быка, но и полное изменение отношения к Быку-Мамонту. У В. Вихлянцева «мохнатый призрак древних поколений», а иначе говоря,— родовая п ам ять— совершенно закономерно вызывает страх в стойбище «самоедов». «Бык воспоминаний» Л. Мартынова существует в согласии с героем, с природой, с ее обитателями, и даже активен в своем нежелании «ходить в упряжке», перепахивая «поля памяти». И действительно, что, кроме ужаса, могла породить в человеке 20-х годов древ­ няя вера, ритуалы, сковывающие дух и тело? Ужас и желание «перепахать» ее, устра- .гить иди устраниться от нее, как это происходит в «Рассказе о мамонте». Старая ве­ ра, тяжкая ноша, «призрак древних поколений»— вое это было не чем иным, как невыносимым бытом аборигенов, со всеми его обрядами, обычаями, ритуалами, сдержи- вающими старой формой становление нового социального содержания. Вера в глазах людей утратила красоту, став бытом, который обрекал аборигенов на духовное зату! какие и физическое исчезновение с лица земли. I Алтайскиь герц^е;ки® 'Ькаааииа. СОвреыеами»^ 1863^ стр. 280.