Сибирские огни, 1984, № 4

поэзии аборигенов Зауралья Любой разговор, если он начался с общих друзей, быст­ ро становится дружеским. Л ежак принес кувшин вина, и мы снова отправились за храбрым Эква-Пыри- ш ем --сы ном хозяина Верхнего мира Нуми-Торума и Калтыш-Эквы (Земли), и про­ следили его подвиги и деяния от самого верхнего слоя небес до самого нижнего слоя земли, где властвует Хуль-Отыр в своем темном мире вышиной с собачий хвост... И в Лакителеке, и в Кечкемете, и в Мишкольне, и везде, где были встречи с ли­ тераторами, я воочию убеждался в том, что венгры питают стойкий интерес к Сибири, к Обскому Северу, почитая его своей легендарной прародиной. Друг «Сибирских огней» венгерский писатель Михай Гуяш совсем не случайно и, конечно же, не затем, чтобы сделать приятное сибирякам, назвал свои заметки о посещении нашего к р а я— «Я побывал в Сибири — побывал дома». Читая книги по этнографии, по истории общественного сознания аборигенов Си­ бири, статьи по шаманизму, постоянно оказываешься отосланным к трудам венгерских этнографов и историков; говоря с венгерскими поэтами, особенно выходцами из Хор- тобади, Альфёльда, находишь скоро с ними общий язык, поскольку чувствуешь их заинтересованную обращенность к почве, земле, к сибирскому фольклору, азиатскому эпосу и мифу. Там, в глубине исторической памяти, они ищут ответвления своих корней, там они находят особенности своего языка и характера... Знаток скифской культуры, прекрасный поэт из Кечкемета, крепкий, приземистый, светлобородый преподаватель словесности в сельской школе Ференц Буда рассказы­ вал мне о своих наблюдениях, потрясших его поэтическое воображение; он сопоста­ вил декоративное искусство скифов, так называемый «звериный стиль», со старин­ ными песнями венгров и увидел их явную взаимосвязь; он, в поисках руди.чентов палеоазиатских мифов в фольклоре своего народа, вдруг оказался в пределах Горно­ го Алтая, ощутив Сартакпая-строителя и могучего Алып-Манаша чуть ли не своими кровными предками. И действительно, в его устах оказывались созвучными один из легендарных предводителей, приведших венгерские племена в пределы Европы,— и алтайские богатыри. Имена одинаково восходили к общетюркскому понятию АЛП — богатырь; АРПад — САРТакпай — АЛыПманаш... Чувство прародины, особенный интерес к Азии, но не только это, во-первых, конечно, сильный поэтический дар — позволили венгерской поэтессе Анне Беде соста­ вить, перевести, сделать достоянием венгерской культуры замечательную книгу — свод образцов фольклора народов Сибири и Дальнего Востока. Только представить себе — как и вследствие каких усилий, вместивших в себя не только долгую и кропотливую работу над литературными источниками, но и неоднократные путешествия по З а ­ уралью, возникла эта обширная книга, представившая Европе творчество бу­ рят, якутов, алтайцев, хакасов, тувинцев, шорцев, ханты, манси, нганасанов, энцев, селькупов, кетов, эвенов, эвенков, нанайцев, ульчей, негидальцев, орочей! удэгейцев, нивхов, юкагиров, чукчей, эскимосов, коряков, ительменов ’и даже,’ по-моему, мейныпельгинских кереков! И эта работа еще более удивительна тем, что у нас нет пока еще такого худо­ жественного свода на русском языке, хотя собраны обширнейшие материалы, начато издание шестидесятитомного собрания фольклора Сибири на языках оригиналов и в научном переводе. Фольклорных записей издано много, но рука художника, который ввел бы научные материалы в художественную культуру, этих записей касается в последние годы слабо. «Северные сказки» М. Ошарова, алтайские сказки П. Кучияка, А. Коптелова, А. Гарф, «Сказки старого Тыма» В. Пухначева, «Амурские сказки» Д. Нагишкина, во многом неравноценный том М. Сергеева «Сказки Севера»,— вот основное из того что в достаточно активном круге чтения, что с честью выдержало испытание временем Думается, при всей художественной основательности это наследие — ограничено оно лишь частью представляет мир народного творчества Сибири. К этому следует до бавить и то, что иные из обработок 30-х годов несут на себе следы произвольно го толкования произведений фольклора, искажения текстов, следы грубой привязки их к моментам современности по изжившим себя принципам вульгарной социологии. Но возрождение интереса к эпосам народов Сибири показывает, что задачи нового художественного осмысления творческого мира Зауралья и актуальны, и посильны