Сибирские огни, 1984, № 4

ОЧЕРК И ПЫБЛИаИСТИНА. Александр Плитченко СЛЕД МАМОНТА Повесть-эссе^ Бык воспоминаний — Помогу я тебе невесту добыть,— говорит могучая птица Тоулынг-Карс,— только верни мне мои маховые перья. Они у старика мамонта. В старое время мы с ним воевали. Он у меня перья вырвал, а я три отростка от его рогов отломил. Отдай ему отростки, а перья принеси, будут они у меня — такой силы наберусь, что если крылом махну, тайга согнется, двумя крыльями махну — тундра расплещется. Иди, внучек... Ференц уточняет — правильно ли он понял: у мамонта — рога? Правильно, говорю я, ошибки нет. Вогулы (манси), особенно те, что были в постоянном соседстве с оленеводческими племенами, представляли мамонта рогатым, почитали как прародителя черных оленей. Ференц задумывается, что-то записывает в блокнот и просит продолжать... Мы в летней ночи, в тихом поселке Лакителек, затерявшемся в междуречье Д у ­ ная и Тисы в зеленых просторах Альфёльда. Земля еще источает зной, но он уже на­ поен ночной влагою, загустевшими запахами трав, пронизан осторожными птичьими голосами, шорохами, светом молодого месяца, и от этого всего зной напоминает ды­ хание — живое чистое дыхание человека, который сидит рядом... — Вот так сказала могучая птица Тоулынг,— продолжаю я,— и храбрый Эква взял отростки рогов, в далекий путь отправился. Долго ли, коротко ли шел, дошел до горячего моря. Смотрит, старик мамонт на берегу сидит, плавники вылизывает. От­ дал ему Эква отростки, мамонт их взял, на место приставил, они и приросли... Ференц снова спрашивает: у мамонта плавники? Это правильно? Ошибки нет? Нет ошибки, говорю я. Странный мамонт рисовался воображению вогулов: жил он в воде, соседи ханты называли его вас и представляли его гигантским ершом или щукой, которая свободно может проглотить зазевавшегося рыбака вместе с его лодкой-обласком... Приходит к нам из темноты поэт Лежак. Белая рубаха его плывет над темными травами. Лежак — один из вдохновителей фестивалей поэзии в Лакителеке. Здесь побыва­ ли многие, в том числе и сибиряки. Я начинал не с нуля, поскольку годом раньше тут вел беседы алтайский поэт Бронтой Бедюров, и почва, подготовленная им к мо­ ему приезду, обозначила новые ростки интереса к Сибири, к Алтаю, к народной ’ Окончание. Начало а № 3,