Сибирские огни, 1984, № 3

Перелистываю страницу, но книга выскальзывает из рук, и когда я ее снова открываю на той же сороковой странице, то с удивлением обнаруживаю там совсем другой текст. Может, в книге несколько сороковых страниц, ищу,— нет, сороковая — одна, но теперь на ней значится: «...поэтому горизонт был совсем рядом. Мы опустились за невысокой каменной грядой и, взойдя на нее, увидели равнину под тремя голнцамй. Наискось — от горизонта до горизонта — равнина была пересе­ чена длинной чередой аборигенов, стоявших один за другим. Время от времени по этой череде прокатывалось едва заметное волнообразное движение. Вокруг были разбросаны селения, составленные из белых шарообразных жилищ, напоминающих земные грибы-дождевики. В селениях, как нам вскоре удалось установить, были только дряхлые старики, маленькие дети’и их матери. Все остальные аборигены охотились, занимались хозяйст­ вом в краткие часы ночной темноты, основное же время они проводили в череде. Вскоре мы увидели, что череда движется вперед: когда кто-то из стоявших в ней аборигенов выпадает, умерев, то остальные продвигаются, занимая его место... Назавтра, облетев эту небольшую планету, мы увидели, что череда нигде не на­ чинается и не кончается. Она окольцовывает планетку...» Трещит телефон. Поговорили. Звенит звонок. Открыли дверь. Пришел друг, зна­ комец изобретатель. Напоила кофе. Выслушали. Десять минут до электрички. Вперед. С его д н я -ср о ч ны е дела. Текучка. Завтра — командировка. Пока езжу, дела множат­ ся, растут, ,, .т , т Пока через Новосибирск, Каргат, Омск,' Ополе, Дархан, Будапешт, Ябаган, То- гучин добираюсь до своего рабочего с т о л а -с о в с е м забываю про книгу, но тут-то сразу и обнаруживаю ее и раскрываю на той же сороковой странице. Смутно помню, что раньше там было что-то про мамонтов и аборигенов. Читаю. Когда умирают кони —дышат. Когда умирают травы —сохнут. Когда умирают солнца — они гаснут, •Когда умирают люди — поют песни. На этот раз я читал долго. Отложил книгу далеко за полночь. Утром взял с со­ бою и продолжил чтение в электричке, по дороге на службу. И завтра. И после­ завтра. Так продолжалось полтора месяца. Я не скоро, наверное, изведаю такое счастье, удивление и вновь столкнусь с та- кими испытаниями. Книга отвечала на все вопросы, мучившие меня, но текст в ней все время менялся — стоило только отвлечься, закрыть или отложить ее. Не знаю теперь — что из всего этого осталось во мне, много ли я понял, осмыс­ лил, но я глубоко благодарен книге за то, что она была и наполняла время — жизнью. Я только потом понял, почему она исчезла. Все началось с чистых страниц. Откроешь книгу на привычной сороковой стра­ нице, а она - пуста. Пуста и следующая страница. И вся книга - собрание чистых, пустых страниц... И вот, как-то утром, я не нашел ее на своем столе. На привычном месте. И понял я к ней привык, она стала для меня обыденностью, я сделал из ее , чтения — занятие, чудо обратил в привычку. И вот — книга исчезла. Исчезла бесследно. Домашние божились, что не видели ее в глаза, не прибирали, не выбрасывали, никому ее давали почитать, не сдавали в макулатуру... Младший сын — совсем еще юный пионер, добрая душа, в одну из этих ночей, уже из постели, теплый, пробрался ко мне в комнату и прошептал:— Ты только не расстраивайся... Я тебе такую же придумаю, даж е — еще лучше. А? Я все же еше какое-то время расстраивался, а потом стал потихоньку вспоминать и записывать те дни и те ночи, когда мне доводилось обращаться с книгой, которая всегда раскрывалась новым текстом... ...Мне стало легко. Я полюбил странную книгу как возможность свести воедино многое из того, чем была занята душа в последние годы.