Сибирские огни, 1984, № 3

и от меня уплыли гепоеьк Смдящнх 1 тв|а розовым туманом заволоь« 1 ю.» и тягостно м странно восстали м н о й любимые глаза. И словно даже голос прозвучал. И словно бы рука ьцеьт коснулась». Я — не спала, но словно бы проснулась. А ватер пламя вечное кВчал. Огню лоилонягься.» Огню поклониться. Умолкнуя, на пламя смотреть сквозь ресницы, и встретиться снова с любовью своей. И встретиться снова с любовью своей... Пройти сквозь года, так проходят сквозь пламя. Ожогов моих ты ьсоснаьнься губами. И неутоленно и неутомимо огонь будет ипясткя: — Любима», любима». Ты будешь рад воскресшему огню со мною вместе! Протяни ладони. На голубом заиндевевшем силоне подсохший хворост я воспламеню. Метнется тень к испуганной скирде, отступят прояснившиеся травы,— горит огонь! Ни спаду, ИИ управы! Бьет языками по ночной воде! Горит огонь! И, изменив окрас, березы, как живые, вниз по склону бегут и падают а серебряное лоно рекн, как будто покидают нас.» Останемся с огнем наедине! И пусть игра с огнем — неосторожна! Контрастны наши тени и тревожны, дрожат на белостволье я вышине. Огонь без риска — на куске холста, где каждый завиток и каждый лучик шершавой неподвижностью наскучит и горечью не опалит уста. Дыхания не перехватит дым, и глаз на ослепит слезой горючей. На склоне летних дней сухой, колючий, подсохший хворост мы аоспламеннм. Откуда взяться храбрости такой — просить опять огня у пепелища! Чуть в сторону — такая темнотища! — не нами нареченная тоской.